Чингиз Абдуллаев - И возьми мою боль

Мы не имеем права рассказывать обо всех подробностях этой операции, но каким-то образом должны реагировать. Нашему министру сегодня утром позвонил премьер-министр и потребовал, чтобы тот в течение трех дней представил отчет о случившемся на даче Махмудбекова. Вы же понимаете, что мы не можем рассказать всей правды. Но чеченцы будут настаивать, и нам придется что-то придумывать.

Тем более что у нас возникла еще одна очень большая проблема…

— Какая? — спросил Максимов. — Врачи, наблюдающие раненого Махмудбекова, говорят, что он все время называл чье-то имя, звал какую-то Ираду. Мы проверили, кто бы это могла быть. Оказывается, в Москву он прилетел со своей дочерью. Мы нашли ее паспорт на даче среди документов хозяина дома. Но она бесследно исчезла во время нападения. Мы не смогли нигде найти ее трупа.

Нигде. А оставшийся в живых один из охранников Махмудбекова, уже арестованный за ношение незарегистрированного оружия, и старик садовник, который спрятался во время нападения в сауне, утверждают, что девушка сбежала.

— Может, ее захватили в качестве заложницы? — заметил Сабельников.

— Это еще хуже, — помрачнел Цапов, — дело в том, что ее мать, умершая десять лет назад, бывшая супруга Исмаила Махмудбекова, приходилась родной сестрой первому вице-премьеру чеченского правительства. То есть он ее родной дядя. Если с девушкой что-нибудь случится… — он покачал головой. — Нам будет очень трудно объяснить, какое отношение к наркомафии имеет семнадцатилетняя девочка. Ее дядя — один из самых уважаемых людей в Чечне. Он достойно сражался во время войны и никогда не имел никакого отношения к делам своего родственника. Более того, они даже не разговаривали много лет. Но на Кавказе свои законы. Я сам вырос на Кавказе и знаю, как именно будет реагировать первый вице-премьер, если с его племянницей что-нибудь случится и Москве. Если, не дай бог, ее убьют или изнасилуют, это будет такой скандал, что мне об этом и подумать страшно. Сегодня утром меня вызвал министр. Мы обязаны найти эту девушку во что бы то ни стало. И найти живой. Поэтому мне было приказано войти в контакт с вашими представителями для координации наших действий. Вы представляете теперь, какие у нас возникли проблемы?

Исмаил Махмудбеков лежал в палате реанимации. Он с трудом приходил в себя. Сказывалась большая потеря крови, ночная транспортировка в больницу, тяжелая операция. Одна мысль продолжала сверлить его мозг, и он упрямо старался открыт глаза, пытаясь что-то произнести. Часы показывали уже полови ну шестого дня, когда он открыл глаза.

— Ирада, — негромко сказал он, наконец сумев выговорит это слово, — Ирада. Где моя девочка?

Сидевший рядом с его кроватью сотрудник милиции позвав врача.

— Он кого-то зовет, — показал офицер на раненого.

— Что вы хотите? — наклонился над Исмаилом врач.

— Ирада, — упрямо повторил Махмудбеков, — где моя дочь.

— Он бредит, — уверенно сказал врач, — странно, что он вообще очнулся.

У нас после общего наркоза обычно спят целые сутки, да и вообще два-три дня в себя не могут прийти. А он зовет какую-то девочку. Непонятно.

— Может, ему что-нибудь нужно? — спросил офицер.

— Не обращайте внимания, — махнул рукой врач, — это он бредит. Сознание к нему еще не могло вернуться полностью. Мы уже сообщали вашей утренней смене, что он и вчера ночью перед операцией звал какую-то Ираду. Может, это его любимая женщина или действительно дочь. И ему кажется, что она стоит рядом с ним. Не обращайте внимания, — снова посоветовал врач, выходя из палаты.

Офицер сел на стул, взял журнал «Огонек» и принялся листать его.

Раненый умолк, закрыв глаза, очевидно, заснул. Еще через полчаса он снова проснулся. И снова кого-то позвал. Офицер уже не поднимал головы, читая журнал.

В этот момент в палату вошли еще несколько человек в белых халатах. Узнав в одном из них старшего группы, офицер вскочил.

— Все в порядке, — быстро доложил он, — раненый спит.

— Он ничего не говорил? — спросил один из вошедших, незнакомый офицеру.

— Нет, — чуть помедлив, доложил офицер.

— Он не приходил в себя? — продолжал строго допрашивать незнакомец, уловив некоторые колебания в голосе дежурного.

— Приходил два раза, — кивнул тот, решив, что лучше сказать правду, — но бредил.

— Что он говорил в бреду? — спросил его незнакомец.

— Звал какую-то женщину, называл по имени, — доложил офицер..

— Какое имя он говорил?