Анна Данилова - Куклы на чердаке

Но мне не было дела до высокомерных болгарок. Пусть себе пьют кофе, тянут одну чашку целое утро… Мне надо было сосредоточиться и составить план действий. Для этой цели я положила утром в сумку блокнот. Ведь мало того, что мне надо было каким-то образом пристроить своих животных и кур, надо было поехать в Софию в немецкое консульство… Вот это было, пожалуй, самым сложным и опасным. Я боялась, поскольку моя болгарская виза просрочена, и меня могут вообще арестовать… Да и вообще, учитывая щепетильность немцев, трудно было предположить, что мне светит шенгенская виза. Но в Германию уже хотелось. Да и деньги были у меня на руках… Не скажу, чтобы они прямо так жгли руки, но я понимала, что колесо закрутилось, и, раз я согласилась принять эти деньги, значит, я просто обязана ехать в Мюнхен.

Живя в полной изоляции в деревне и ни с кем не общаясь, я ни у кого не могла спросить, как мне можно добраться до Германии. Обращаться с подобным вопросом к посторонним (да хотя бы к тем женщинам, дымящим тоненькие сигаретки за соседним столиком) было тоже как-то не с руки. Мне ничего другого не оставалось, как заняться этим непосредственно на вокзале, откуда частные фирмы отправляли микробусы, автобусы или просто такси в Европу.

Я допила кофе, расплатилась и вышла из кафе. Подумала, что таскаться с такими деньгами по Шумену опасно, тем более, отправляться на вокзал, который кишит разношерстной публикой, среди которой непременно да отыщется пара-другая карманников. Поэтому я вошла в первый же попавшийся мне на пути банк, открыла счет и положила туда четыре тысячи евро, после чего на такси добралась до вокзала. Весь нижний этаж здания автобусной станции, расположенной на одной площади с железнодорожным вокзалом, представлял собой ряд застекленных мини-офисов частных транспортных фирм, торгующих билетами в Германию, Францию, Голландию, Грецию, Турцию, Испанию, Италию… Я вошла в одну из таким стеклянных кабинок, увидела сидящую за столиком девушку. Подошла к столику и вдруг поняла, что не знаю, что ей сказать, с чего начать разговор. На языке вертелось: «аз нямам виза…» (У меня нет визы). Она похлопает ресницами и пожмет плечами — ей-то нет дела до моей проблемы. Она может только оформить мне билет до любой европейской страны. Но для этого ей понадобится моя личная карта (самый главный документ всех болгар — пластиковая карта с личным номером). Или загранпаспорт. Это, при условии, что я — болгарская поданная. А так я кто? Да никто. И звать меня никак.

— Моля… — я присела на стул перед девушкой и заглянула ей в глаза. — Аз имам проблема… Голяма (большая) проблема… Аз нямам шенген-виза… Мне надо в Германию, понимаете?

— Разбирам, — тихо ответила мне болгарка, и несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

— Может, вы познаете кого, кто может отправить меня в Германия? Аз имам пари… (Я имею деньги).

— Чакай малко (подожни немного) … — Она привычным движением поднесла телефон к уху, набрала номер одним нажатием. И я услышала быструю знакомую речь — она была, оказывается, турчанка. Из знакомых слов я слышала только «виза», «Алмания», «паспорт», «пари»…

— Чок тешекюр (спасибо большое) Гёрюшюрюз… (увидимся) … — сказала она напоследок в трубку, потом с самым серьезным видом обратилась ко мне: — Голям камион…

Я понимала. Речь шла о большой грузовой машине, «фуре». Мне предлагалось поехать в такой огромной машине, в грузовом отсеке. Я и раньше слышала, как русских девушек переправляли таким образом из Болгарии в Турцию — на заработки…

— Хиляда ойро (тысяча евро), — сказала она мне извиняющимся тоном. — Имаш таки пари? (У тебя есть такие деньги?)?

— Имам.

— След пет минути тука… (Через пять минут здесь).

— Мои пари в банка.

— На Алмания — утре, сутринта. (В Германию завтра, утром), — сказала мне девушка-спасительница.

— Добре, — согласилась я. Это было как раз то, что нужно. До завтра у меня была еще уйма времени, и я успею собраться.

Минут через пятнадцать в офис заглянул молодой симпатичный турок. Увидел меня и уставился, как если бы мы с ним были знакомы.

— Ты — Наташа? Из Страхилицы? — Спросил он, удивляясь, на вполне сносном русском.

— Да… Но я вас не знаю…

— Мой брат возит в ваше село хляб… Он казал мне за теб… (Он говорил мне про тебя).

— Слушай, я не хочу, чтобы кто-то из Страхилицы знал, что я собираюсь в Германию.

— Добре. Аз разбирам. (Я понимаю)

Я не знала, как спросить его, а не обманешь ли ты меня, не выбросишь ли на границе, как мусор, присвоив себе тысячу евро. Но выхода у меня не было. Мы договорились с ним, что завтра в восемь утра он заберет меня из Страхилицы на своей машине, я отдам ему деньги, а он меня устроит в «фуре» своего друга, выезжавшего из Шумена в девять часов утра.