Эйлет Уолдман - Игра вслепую

– Он на предохранителе, – сказал Эл.

– Что? – спросила я, поднимая наушники.

– Предохранитель. – Он взял у меня пистолет и большим пальцем умело снял предохранитель. – Нажимай на курок. Не дергай.

– Что? – Я уже снова надела наушники.

– Нажимай. Мягко, – сказал он, как только я открыла уши.

– А, хорошо. Как фотоаппарат. Нажать.

Я тщательно прицелилась и нажала. Раздался глухой выстрел, и рука у меня дернулась. Я покосилась на мишень. К моему искреннему изумлению, в левом нижнем углу появилась дырка. Я попала.

– Ух ты! – сказала я. – Я, наверное, прирожденный стрелок. Посмотри.

– Неплохо. Попробуй еще.

Но теперь я уже знала, что будет отдача, и невольно зажмурилась, спуская курок. Потом посмотрела на мишень. Не попала.

Я подняла брови и взглянула на Эла.

– Надо же, ты прав. Жалко, что у меня не было пистолета во время расследования смерти Хетэвей. Я бы выстрелила в убийцу и промазала. Вот был бы номер.

Эл пропустил мою шпильку мимо ушей.

– Может, попробуешь не закрывать глаза?

Вот тут-то и началось веселье. Я открыла глаза, хорошенько прицелилась и нажала на курок, стараясь не жмуриться в ожидании отдачи. И пробила дыру в нижней части мишени, как раз там, где мужчине больнее всего.

После этого меня было не остановить. Сначала я стреляла по одному разу за круг, старательно прицеливаясь. Скоро мне это наскучило, и я попробовала как можно быстрее расстреливать патроны. Из дробовика Эла я стрелять отказалась, мне больше понравился его полуавтоматический револьвер «М-9». Он весил не меньше двух фунтов, и я долго не могла понять, как можно удержать его на вытянутой руке, да еще и ровно. Однако я слегка встревожилась, с каким удовольствием отстреляла пятнадцать раундов.

Через пару часов мы с Элом решили восстановить силы и пошли пить кофе с пончиками.

– Я же говорил, что смогу тебя переубедить.

Я фыркнула так, что у меня кофе брызнул через нос. Вытирая коричневое пятно с белой майки, я покачала головой.

– Эл, ты что, не понимаешь?

– Что?

– Ничего удивительного, что я от души повеселилась. И понятно, почему миллионы подростков все свободное время и деньги проводят в залах игровых автоматов. Стрелять по мишеням – это развлечение. Я не против этого. Если бы стреляли только в тирах – было бы замечательно. Меня беспокоит то, что любой псих может получить разрешение и купить автомат. А потом расстрелять группу детсадовцев. Или то, что все мои клиенты-бандиты имеют арсенал, как у спецназа. И не меньше половины оружия они приобретают законно. Меня беспокоит именно доступность этих опасных игрушек, а не то, что люди с ними забавляются.

Он открыл было рот, но я не позволила себя прервать.

– И не смей предлагать мне пистолет для самозащиты. У меня двое детей, и один помешан на пистолетах. В моем доме оружия не будет.

На лице Эла появилось знакомое выражение. По глазам было видно, что он хочет сказать нечто вроде: «Пора научить ее безопасности при хранении оружия». Но, к моему облегчению, он захлопнул пасть, губы его сжались в тонкую линию, и через пару секунд он даже выдавил из себя улыбку.

– Ну, я полагаю, умные люди могут думать по-разному, – сказал он.

– Угу. – Я кивнула.

Эл сдержал слово и позвонил по мобильному своим друзьям из полиции. Трубку взял его старый напарник и попросил подождать, пока он звонит в Санта-Монику, где хранилось дело Бобби. Через несколько минут он вернулся. Эл поблагодарил его.

– Ну? – сказала я.

– Дело закрыто. Причина смерти – самоубийство.

– Они уверены в этом?

Эл пожал плечами:

– Кто знает. Но дело они закрыли.

Я пристально на него посмотрела.

– Но я свое не закрыла, – сказала я.

Чтобы не ехать к Элу с детьми, я отвела Руби к подруге, а Исаак, с бутылкой шоколадного молока в одной руке и бубликом в другой, остался сидеть на нашей кровати перед телевизором и смотреть марафон Забумафу. Питер даже не проснулся, когда я его подвинула, чтобы освободить место для сына. Я строго-настрого наказала Исааку в случае чего пинать отца, пока тот не очухается. Я вернулась через три часа, но ни один из них, похоже, за это время не сдвинулся с места.

Глаза Исаака остекленели от трехчасового просмотра шоу братьев Крат. Это программа про животных, похоже на «Дикое Царство» сообщества Омаха, но динамичнее и шутки получше.

– Мама, я лемур, – сообщил мне сын, когда я вошла. Он съел бублик, а шоколадным молоком нарисовал на лице пару черных полосок, как у лемура.