Наталья Борохова - Адвокат Казановы

– Это точно она? – Фраза получилась такой натужной, неестественной, что следователь даже улыбнулся.

– Конечно. Машина принадлежит вашей супруге, это установлено по государственному номерному знаку. Труп женский. У вас есть какие-то иные предположения?

Дмитрий замялся.

– У меня такое чувство, что вы меня в чем-то подозреваете.

Может, он ожидал, что человек с хмурым лицом станет его разубеждать? Но ничего подобного, включая выражения соболезнования, он не услышал. Более того – мужчина в бесформенном пальто ухмыльнулся.

– У меня к вам много вопросов, Дмитрий Александрович, и я непременно их задам. Но чуть позже, имейте терпение. Пока мы лишь осмотрим ваш дом.

Молодого хозяина словно подбросило. От былой невозмутимости не осталось и следа.

– Что? На каком основании? Я не позволю!

– Ваше право, – лениво отмахнулся следователь. – Я имею в виду, возражайте на здоровье. А мое право провести здесь осмотр и, возможно, обыск. На то и на другое у меня есть на руках разрешение суда.

Он сунул под нос Дмитрию какую-то бумагу с печатью.

– Читать будете? Тут, кстати, указано, что по сообщению заявителя в вашем доме находятся следы преступления, а также вещественные доказательства, способные пролить свет на причины гибели вашей супруги, Серебровой Инги Петровны. Ну что, будете знакомиться с документом?

Дмитрий оторопело замотал головой.

– Вот видите! – удовлетворенно заметил следователь. – У нас все по закону. А то начинают тут права качать… – Он презрительно скривил губы. – «Не позволю…» Ох ты господи! Мы начинаем с гостиной. Вы пойдете?

– Нет, – тихо произнес Дмитрий. – С вашего позволения, я останусь здесь.

– Сиди, коли есть охота, – равнодушно согласился следователь. – Только дверь мы оставим открытой, и вон тот сержант за тобой присмотрит. С места вставать, конечно, можно, но в ящиках копаться не рекомендую.

– Почему? – без особого интереса спросил Дмитрий.

– Чтобы уберечь тебя от глупостей, соколик. – Следователь фамильярно похлопал его по плечу.

Что он имел в виду? Дмитрий не понял, но его почему-то окатило ледяной волной страха. Словно кто-то, отворив все окна и двери, запустил в дом ноябрьский пронизывающий ветер…

Дмитрий сидел за столом в кабинете, опустив плечи и вперив взгляд в одну точку. Внутренний голос опять подсказывал, что ему нужно находиться сейчас не здесь, а в гостиной, откуда доносились голоса и шарканье ног. Смысла слов он уловить не мог, но отчетливо слышал приказные интонации и отрывистые ответы. Судя по всему, работа там шла полным ходом. Но он оставался сидеть здесь, в кабинете, поглаживая рукой деревянную рамочку с фотографией. Сержант топтался в дверях, изредка бросая на него быстрые взгляды, поскольку все его внимание было занято сейчас действиями, разворачивающимися в гостиной.

Дмитрий взял в руки рамку с фотографией. Со снимка глядела на него счастливая пара: муж и жена на фоне бесконечного синего моря. Так счастливы они были тогда, ведь для них все еще только начиналось…

Природа одарила его крепким, мускулистым телом, белозубой улыбкой и красивой формой головы, которую выгодно подчеркивала короткая стрижка. На фоне его налитых плеч она казалась небольшой, как на детских картинках про героев-суперменов. Выдав все, что полагается по списку красавцу-мужчине, та же матушка-природа по какому-то своему злому умыслу, а может, просто из чувства справедливости явно сэкономила на интеллектуальных данных сего человеческого индивидуума. Дмитрий не отличался ни крепкой памятью, ни смекалкой, поэтому успехи его в средней школе были весьма скромными. Но все же надо отметить, что откровенно тупым его никто никогда не считал. Особенно девочки. Было нечто такое в его мягком взгляде, что не позволяло даже самым остроумным из сверстников упрекнуть его в глупости. А когда его глаза заволакивало туманной дымкой, Дима казался особенно красивым – этакая печаль непризнанного поэта вкупе с непоколебимой мощью атлета просматривались в его облике. Так что, конечно же, от недостатка женского внимания он не страдал никогда.

Жизненный путь Димы был тоже определен свыше. Школа, затем завод, где он долгое время прозябал разнорабочим. В свободное время, скинув ненавистную робу, он стремился в «качалку» – в спортивный клуб с самодельными тренажерами. Там, где стены были увешаны плакатами с изображениями культуристов, он чувствовал себя как дома. Таская «железо», он любил рассматривать себя в зеркало. Зрелище было ничем не хуже, чем на глянцевых страницах журналов с фотографиями заграничных знаменитостей. Поэтому, когда в стране подули ветры перемен и люди стали уделять больше внимания своей внешности и здоровью, он оставил завод и перешел на тренерскую работу. А вскоре получил место в престижном фитнес-клубе.