Наталья Борохова - Соблазн для Щелкунчика

Иван Пчела переступал с ноги на ногу, пытаясь притворным возмущением скрыть неуверенность.

– Если вы полагаете, что я совершил убийство, опасаясь увольнения, то вы, гражданочка адвокат, уже того… перебираете. Ну выгнал бы меня Макар на улицу, я бы без работы не остался. Что я умею? Я много чего умею, только вам докладывать не стану. Были у меня проблемы с дисциплиной. Ну и конфликт с Макаровым был. Да это даже не конфликт. Так. Пустяк! Любил я своего босса. Вот, дураки в зале ржут. Ну, не любил, а, в смысле, уважал. Справедливый был, хороший человек. Кто бы мог его убить? Ну, вы, гражданочка адвокат, загибаете. Вот эти два лоботряса на скамье подсудимых… Они и убили. Разве нет? Чего вам надо, никак не пойму!

«Вот ведь заразы! Значит, кто-то брякнул про то, как мы с Макаром поцапались, аккурат за несколько дней до убийства. Подумаешь, с девушкой поболтал немного в баре, да и выпил-то всего чуток. Пистолет ведь не потерял. А шеф разошелся, помнится… Я вообще унижения никому не спускаю. А перед боссом стоял, как школьник, понурив голову. Правда, внутри все кипело. Еле сдержался. Только думал: отольются тебе, Макар, мои слезки! Сам кровавыми слезами заплачешь! Но вслух ничего не сказал. Побоялся. Потерять хорошую работу для меня – это конец. Ни специальности, ни образования, только мордой вышел да телосложением. Не случайно жена Макара на меня запала. Ее понять можно. Скучно сидеть одной как перст в золоченых хоромах. Муженек-то ее лаской не баловал, а супружеский долг выполнял своеобразно: получи деньги и отвали. А сам Макарушка по девкам-то побегал. Только вот напасть случилась – встретил он одну верткую симпапулечку, и мужика точно заклинило. Жена как узнала – в рев: „Ванюшка-голубчик, что делать-то? Ведь уйдет он от меня, сердцем чую. Я жить-то как буду? Ни денег, ни профессии. Я ведь за всю свою жизнь и дня не проработала“. А Иван возьми да и брякни: „А если случится с ним чего? Ну, загнется он раньше времени, например. Тебе-то худо будет?“ – „Да что ты! Надоел он мне хуже горькой редьки! Опостылел. Руки на себя не наложу от горя. Ты уж не беспокойся!“ Так появилось слово, потом возникла идея. Они рассуждали чисто гипотетически. Как было бы хорошо, если бы Макара вдруг не стало. Но не зря говорят, что самое великое путешествие начинается с первого шага. Так и любое деяние рук человеческих начинается с первой мысли…

Вопросов больше не последовало. Пчела бухнулся в зале на первое попавшееся место. Когда взглянул на соседей, его слегка перекосило. Бергеры: Орест и Татьяна. Вот уж приятное соседство! Да и они, словно уксуса хлебнули, увидели его, отвернулись. Смотрите, какие гордые стали. Пчеле до смерти захотелось плюнуть. Только вот куда?

Орест Бергер немного нервничал, когда получил повестку из областного суда. Его душевное равновесие, с таким трудом восстановившееся после длительной стрессовой ситуации, в которую вогнал его старый знакомый, а с некоторых пор и кредитор Макаров, опять нарушилось. А он столько сил приложил к тому, чтобы хрупкий баланс между обстоятельствами его невезучей жизни и внешним, подлым и жестоким, миром пришел в относительную норму. Он старался не вспоминать о событиях того жаркого августовского дня, когда жизнь Макарова чудесным образом оборвалась. Об этом болтали многое, но сам Орест знал, что не провидение приложило к этому руку. Ко всему, что совершается на этой грешной земле, причастен человек. Так было и с Макаром. Уж слишком высоко вознесся над простыми смертными, слишком был самонадеян и крут. Он возомнил себя вершителем чужих судеб и своей собственной, считал себя неуязвимым, и результат не замедлил сказаться. Теперь всемогущий Виталий Александрович уже на небесах и, сидя где-нибудь высоко-высоко, проделав пальцем дырку в пушистом облаке, может наблюдать, как смеются над ним оставшиеся на земле людишки. Громко смеются, до коликов в животе. Поделом тебе, Макар!

Сам Орест уже думать забыл о своем долге. Жизнь вошла в нормальную колею, а артериальное давление в границы нормы. Глупая вдова была изрядно потрясена внезапной кончиной своего муженька. На нее обрушилось такое количество формальностей, деловых бумаг и счетов, что ее бестолковая головка вряд ли что-нибудь могла сообразить во всей этой кутерьме. Продажные адвокаты, налетев как саранча в урожайный год, наперегонки предлагали помощь. Пройдет еще немного времени, и внушительное состояние одного из отцов города разлетится в прах, не оставив после себя и следа былой мощи, а он сам воплотится во внушительное мраморное надгробие с поблекшими траурными венками. Словом, все к лучшему! А Орест Яковлевич умывает руки и начинает новую жизнь.