Михаил Серегин - Воля под наркозом

Проснулись мы от ароматов, густо тянущихся из кухни.

– Я тут похозяйничал немного, – скромно сказал Чехов, раскладывая по тарелкам рассыпчатый плов. – Надеюсь, это съедобно.

Плов был не просто съедобным, а потрясающе вкусным. О чем я полковнику и заявил. Колобок молчал, сосредоточенно уминая вторую порцию.

После обеда, плавно переходящего в ужин, полковник, донельзя довольный эффектом, который произвели на нас его кулинарные способности, так разошелся, что еще и чай заварил.

– Ну что, голуби, насытились? – поинтересовался он, когда мы наконец отодвинули от себя тарелки. – А теперь давайте-ка помозгуем, каким образом ночью аппаратуру из будки забрать.

– А какого черта ты вообще туда полез? – возмутился я, направляясь за ним в комнату. – Далась тебе эта лаборатория. Там, между прочим, Мишка Колесов начальник. Следовательно, ничего противозаконного в лаборатории происходить не может. Ты бы лучше помозговал о том, что Тарасов под видом болезни сегодня на работу не пришел. И завтра не собирается.

Чехов глубоко затянулся, посмотрел на меня задумчиво.

– Знаешь, док, иногда я завидую твоей доверчивости и до неприличия чистым помыслам.

Пока я прикидывал, стоит ли воспринять данное высказывание как оскорбление или как знак восхищения моими личностными качествами, полковник продолжил:

– Неужели ты полагаешь, что твоего Колесова, даже если он на самом деле такой правильный, как ты говоришь, можно рассматривать как железную гарантию законности? Кстати, он вполне может не знать, что творится на объекте. Это первое. Теперь второе. Ты что же, считаешь, что Тарасов сам какие-то делишки проворачивает? Лично мне представляется так, что одно с другим очень даже тесно связано. А аппаратуру я там поставил, потому что ничего другого пока придумать не смог, честно скажу. Посмотрим, может, это что и даст.

– Не, ребята, – я протестующе поднял руки. – Вы как хотите, а я пас. Мне, между прочим, Кате звонить пора. И лично я надеюсь сегодняшнюю ночь провести в обществе красивой женщины. А не шататься по каким-то трансформаторным будкам.

– Кто такая Катя? – полюбопытствовал Крутиков. – Почему не знаю?

Чехов покачал головой, с усмешкой сказал мне:

– Не выйдет.

– Это почему же?

– Потому что с этой красоткой ты, кроме как по телефону, не будешь общаться до тех пор, пока мы не выясним, чего она хочет.

– Чего тут выяснять? Меня она хочет! – брякнул я и почувствовал, что краснею. – Видеть. И вообще, какого черта ты ко мне прицепился? По крайней мере, с женщинами я сам разобраться в состоянии. Можешь засунуть свои умозаключения…

– За базаром следи, – посоветовал Чехов.

– Да кто такая эта Катя? – воскликнул Колобок.

Полковник лениво пояснил:

– Некая особа, из-за которой Ладыгин потерял покой и напрочь лишился мозгов. Я ее сам не видел, но, так понимаю, стерва это редкостная и опасная.

Я рассердился и чуть не выскочил из кресла.

– Ты просто завидуешь!

– А чего мне завидовать? У меня жена молодая, умная и красивая. Скоро приедет, между прочим. А со своей ведьмочкой-стервочкой ты, Ладыгин, сам ни за что не разберешься. Она тебя крепко на поводке держит. А почему? Потому что ей что-то от тебя надо. Классическая шпионская «медовая ловушка»: томный взгляд, ангельский голосок, кусочек тела здесь, нужное слово там – и поплыл клиент. Тут главное быстро суметь просчитать, что человек из себя представляет и какой ключик к нему больше подойдет.

– Точно, – подтвердил Крутиков. – У нас в институте девушка одна училась, не помню, как зовут. Так вот она этими приемчиками мастерски владела. Вообще гипнотизером была потрясающим. Умопомрачительная женщина. Все больше на мужиках тренировалась. Вечно на ком-нибудь эксперименты проводила. Уставится своими глазищами, скажет что-нибудь. А ты, хоть все эти фокусы и сам прекрасно знаешь, в теории, правда, все вроде понимаешь, а все равно делаешь, что она скажет.

– Ну, это ты загнул, – усомнился Чехов. – Меня вот так просто на пушку не возьмешь. И вообще, я слышал, нельзя загипнотизировать того, кто сам не пожелает.

– Верно, нельзя, – легко согласился Колобок. – Ввести в состояние транса можно только тогда, когда человек не сопротивляется. Следовательно, если есть с его стороны противодействие, надо сделать так, чтобы это противодействие убрать. Сузить сознание – легче легкого. Дело техники.

– Черта с два, – запротестовал я. – Меня ты вряд ли загипнотизируешь.