Михаил Серегин - Воля под наркозом

Наорав на сержанта, который все время путался под ногами и настаивал на немедленном обыске пострадавшего, врач велел санитару и фельдшеру заняться иммобилизацией переломанных нижних конечностей, а сам при содействии второго санитара попытался отнять руки пострадавшего от окровавленного живота. Собственно, уже подсохшей кровью пострадавший был перемазан весь с головы до пят. Чудо, что до сих пор он все еще оставался жив и не отдал богу душу если не от полученных ран, то, по крайней мере, от болевого шока.

На «Скорой» врач начал подрабатывать недавно, когда с деньгами стало совсем худо. Но хирургом он был опытным и подозревал, что пострадавший, видимо, страдает от проникающего ранения где-то в области желудка. Оружие, скорее всего, использовалось колюще-режущее, так как выходного отверстия от пули нигде обнаружено не было.

Только когда общими усилиями удалось разогнуть тщедушного, но чертовски сильного мужичка и взрезать тонкую хлопчатобумажную ткань куртки, сейчас стоявшую колом от запекшейся крови, обнаружилась причина упрямства пострадавшего. Он судорожно прижимал к себе почти не испачканную книгу в целлофановой обложке.

Басин закурил, задумчиво протянул:

– Да-а…

Чехов прищурился.

– Лева, скажи по совести, означает ли твое «да-а», что я ткнул пальцем в небо, а попал в «десяточку»? Откровенность за откровенность.

Басин потер лоб, проводил мечтательным взглядом высокую красотку. Чехов его не торопил, понимал: Царь принимает важное решение. Выбор после всего здесь услышанного у него остался небогатый. Или накатать подробный рапорт начальству, скорее всего, в одном экземпляре. Или встать с Чеховым в одну упряжку. Просто сделать вид, что ничего не слышал, так и так не удастся – его же, Чехова, осведомленность будет висеть над начальником третьего отдела как дамоклов меч. Юрий Николаевич почувствовал легкое угрызение совести.

– Юрка, скажи, отчего мы такие правильные? – неожиданно спросил Басин.

Чехов удивленно поднял брови.

– Ну вот скажи, – первый раз за последние несколько минут Басин посмотрел ему прямо в глаза, правда, сам при этом улыбался, а взгляд был полон лукавства, – я вот точно знаю, что ты взяток не брал, так?

– Ну, допустим.

– Да ты не красней, – Басин рассмеялся, – не ты один такой идиот. И на компромиссы не шел, так? А останавливала тебя не угроза, что застукают за этим гнусным занятием. Просто твой любимый персонаж – Глеб Жеглов с его убежденностью, что преступник должен сидеть в тюрьме. Я пока все верно говорю?

– Допустим, – повторил вконец сбитый с толку Чехов.

– А брал бы взятки, как все нормальные люди… Да ты со своей должностью, да при имеющихся возможностях сейчас на таких бабках сидел бы!

– Сидел бы как пить дать, – согласился Чехов, – если не на ментовской зоне, то на мешке с бабками точно. Только я никак не въеду, к чему это ты ведешь?

– Ты дурак, Чехов, – торжественно заключил Басин. – Полный кретин с гиперпатриотическими установками. И место твое в музее. В разделе «Славное прошлое правоохранительных органов».

– Дурак! – с душевным надрывом подтвердил Чехов. – Ой дурак!

– Слушай, брось это дело.

– Не, не могу! – Чехов отодвинулся, упрямо замотал головой. – Доктора заклюют. Достанут его, чтобы карты не путал. И приятеля его в нужник спустят. Не, не могу. И вообще…

– Преступник должен сидеть в тюрьме! – хором закончили оба и расхохотались.

Бабушка с клюкой подозрительно покосилась на них и перешла с первой скорости на вторую. Басин вздохнул.

– Так я и думал. Тогда слушай внимательно – государственные тайны буду рассказывать. Но совсем чуть-чуть и исключительно в целях безопасности.

– Чьей безопасности? – с ехидцей потребовал уточнить Чехов.

Басин удивился.

– Как это чьей? Государственной, конечно. И людей, которые в этом государстве проживают. Мы же правильные, куда от этого денешься. Значит, так. Объект конечно же секретный, это понятно.

Чехов кивнул. Лева развил мысль дальше:

– Понятно, с нормальным легализованным прикрытием. Не знаю наверняка – меньше знаешь, лучше спишь, – но, полагаю, засекреченные разработки ведутся параллельно с легальными. Иначе слишком много сложностей возникло бы как с организацией самой деятельности, так и с обеспечением ее секретности. Эти, легальные то есть, тоже частично засекречены, что в целом значительно облегчает задачу по соблюдению всех и всяческих тайн параллельной деятельности.