Роман Папсуев - Чудовище

— А? Чего? Да вы о чем, вообще?! — обиженно заголосил Сид.

Приоткрыв окно, Дэк выбросил окурок и вновь поднял мокрое стекло. В салоне машины было тепло и уютно, и так не хотелось выходить на улицу, где свирепствовала гроза!

— Знаешь, Сид, — произнес Дэк, расстегивая верхнюю пуговицу плаща, — я немало повидал, прожил столько лет, большую часть из которых прослужил Ордену, а так до сих пор и не понял, откуда в людях столь неуемная страсть к разрушению.

Руан извлек из внутреннего кармана плаща аксилиарис — приспособление, которое маги используют для быстрого создания нужных заклятий.

— Ведь, если подумать, что мешает людям спокойно жить? — продолжал детектив. — В бедности ли, в богатстве? Почему каждый преступник находит оправдание своим поступкам, отказываясь признавать, что виновен лишь он сам?

Аксилиарис представлял собой сложный магический инструмент, состоявший из нескольких блоков. Браслет с крупным кристаллом посередине был соединен с плоской плашкой, на которой располагался бесцветный камень, а от нее, в свою очередь, тянулись пять цепочек с кольцами на концах.

— Неужели в нас изначально заложено нечто злое, нечто, располагающее человека к совершению злодеяний? Проделки тварей Дна, с начала времен старающихся уничтожить Срединный Мир? Но почему Небеса этому потворствуют? Или же причина проще и страшнее?

Кольца чутко реагировали на движения пальцев, посылая импульсы в магический камень-накопитель на плашке. Кристалл на запястье представлял собой усилитель, улавливающий мысленные приказы мага. Таким образом, в накопителе сосредотачивалась воля мага, и, сложив пальцы определенным образом, маг мог создавать нужные ему заклятья.

— Возможно, мы сами по себе такие? От природы? И наши души изначально черны и подвержены искушениям? Возможно, каждый из нас — спящее чудовище, ожидающее своего часа пробуждения? Но что тогда заставляет зверя пробудиться?

Сид молча наблюдал за тем, как маг неторопливо надевает кольца на пальцы левой руки. Вестигатор знал, что Дэку лучше не отвечать, поскольку детектив определенно говорил сам с собой.

Камень-накопитель аксилиариса засочился бледно-голубым светом, из его центра потянулись тонкие магические щупальца. Руан натянул перчатку на руку, скрыв аксилиарис от посторонних глаз, затем надел вторую и уставился в темноту ночи за окном.

— Что может быть сложнее, чем противостоять искушению? — задумчиво произнес Дэк. — Какой внутренней силой нужно обладать, чтобы не позволить спящему чудовищу пробудиться? Знаешь, что я думаю? — он посмотрел на молчаливого Сида, и тот кивнул. — Я думаю, что все люди, совершающие преступление — слабые люди. Слабые душой. По сути — беспомощные слабаки, которые не в силах удержать рвущегося с цепи монстра. У них может быть тысяча и одно оправдание, но истина останется неизменной. Нужна сила воли, чтобы справиться со своими безумными желаниями, а те, кто поддается искушению, ее попросту лишены. А причины… Они могут быть разными. От любопытства до любви, от жадности до чувства вины…

Дэк побарабанил пальцами по рулю и мельком взглянул на темный силуэт дома на холме.

— Ты так и не ответил, — напомнил Сид.

— Что?

— Ты так и не ответил, зачем мы сюда приехали?

— Мне нужно кое-что сделать, Сид. Одному. Ты останешься в машине.

Вестигатор фыркнул:

— Вот еще! Куда ты, туда и я!

— Не в этот раз, приятель, — Дэк поднял воротник плаща-макинтоша, взял в руки широкополую шляпу и, улыбнувшись, напомнил: — К тому же, на улице дождь.

Сид надулся, сложив руки на груди.

— Оставайся здесь. Я скоро вернусь, — с этими словами Дэк выбрался из паромобиля и захлопнул дверцу.

Слуга доктора, сутулый и худой человек по имени Юген, проводил детективов по широкой дорожке от ворот прямо к дому. Сид, устроившийся на загривке Дэка, шепнул Руану на ухо:

— Посмотри-ка направо.

Вестигатор указал на большой парк, расположенный рядом с домом доктора Дирбиха. Впрочем, парк своей запущенностью больше напоминал обыкновенный лес. Литман тоже обратил внимание на плотно стоявшие стены деревьев, и детективы обменялись многозначительными взглядами.

Самуэль Дирбих оказался тучным господином средних лет, с густыми седыми усами и пышными бакенбардами, обрамлявшими его широкое бледное лицо. Он сидел на террасе своего дома за круглым столиком и читал газету, попивая кофе из белой чашки. Заметив гостей, он сложил газету и поднялся, продемонстрировав внушительных размеров живот, обтянутый жилеткой. Одет доктор был одет в сюртук с длинными полами, белую рубашку и широкие светлые штаны. Все с иголочки… Казалось, он ожидал визитеров.