Акиф Пиринчи - Дуэль

Адриан замолчал, и на сей раз я поверил ему. Теперь я знал, что наши мертвые собратья, лежащие в братской могиле, не стали жертвами убийства, но мне все равно было искренне жаль их. Я почувствовал ярость к роду человеческому, уподобившемуся самому Господу Богу. Человек стремится подчинить своей власти все на земле, он вмешивается в природу, губит невинные создания только для того, чтобы вывести новую породу животных. И вот многие мои собратья обречены на смерть только потому, что человек хочет гладить своего домашнего питомца, не чихая при этом и не испытывая других неудобств, связанных с аллергией на шерсть. А в конце концов выведение новой породы животных принесет баснословную прибыль владельцам концерна! В основе всего лежат деньги. На что еще способен извращенный человеческий разум? Что ожидает нас в будущем? Может быть, нас снабдят особой кнопкой, чтобы владелец мог отключать нас на время и прятать в шкаф? Или люди выведут новую породу кошек, рождающуюся без шерсти, и, таким образом, текстильная промышленность будет развиваться за счет заказов на изготовление одежды для кошек? Впрочем, бесшерстные кошки уже существуют!

Совершенное домашнее животное… Люди, которые стремились вывести подобную породу ради выгоды, были готовы идти по трупам и претворять в жизнь самые ужасные идеи. Кто знает, быть может, такие идеи уже воплощаются.

— Спасибо за разъяснения, Адриан, — сказал я. — Хотя меня не утешает то, что наши собратья умерли не насильственной смертью. Как ни бьюсь над этой головоломкой, я многого не могу понять. Распространение гипоаллергенных животных, конечно же, является для «Энимал фарм» важным делом. Но мне кажется, Максимилиан стремится к большему. У него столько денег, что он наверняка строит более грандиозные и дерзкие планы. Не видел ли ты в бумагах Агаты и доктора Громыко ссылки на другие проекты?

— Что ты имеешь в виду? Я не искал в их документах никаких других ссылок. Само собой разумеется, что Агата и Громыко были задействованы и в других проектах. Думаю, что следы этого участия можно найти в их бумагах. Но это все в прошлом и никак не относится к нашему делу…

Внезапно мы услышали подозрительный шум и одновременно подпрыгнули. Звук был похож на удар какого-то предмета при падении. Вполне возможно, что в подвале что-то упало и стукнулось об пол. Но нельзя было исключать и того, что это лыжники принялись обыскивать дом. Вероятно, они уже здесь…

Мы с Адрианом поняли друг друга без слов. Скатившись на пол с груды ледяных осколков, мы бросились к выходу.

Выход мы отыскали быстро. Им оказалось подвальное окно, через которое мы благополучно выскочили на улицу. Уже смеркалось. Я с сожалением вспомнил о том, что еще ничего не ел сегодня. Подняв головы, мы взглянули на низкое пасмурное небо, с которого валил снег, и на странный дом — хранилище ледяных скульптур. Впрочем, после всего, что я узнал сегодня, здание казалось мне усыпальницей моих собратьев, жизнь которых длилась всего лишь несколько мгновений.

Ни я, ни Адриан больше не хотели видеть сегодня смерть и разложение, к тому же нужно было опасаться лыжников, вооруженных охотничьими ружьями. Они могли в любой момент броситься в погоню, так что рассиживаться было некогда. Метель тем временем поутихла, но снег все еще шел. Я боялся по дороге завязнуть в глубоком сугробе. Мороз к ночи крепчал, и я испугался, что язык мой примерзнет к небу. Поэтому я снова заговорил, чтобы размять челюсти.

— Возможно, это покажется тебе слабым утешением, Адриан, — промолвил я, искоса поглядывая на своего спутника, погруженного в мрачные думы, — но никто из нас не знает, какая участь его ждет.

Адриан горько улыбнулся. Крупные снежинки, словно белые мотыльки, падали на его рыжеватую голову.

— Тебе хорошо говорить! Ты прожил долгую благополучную жизнь. И с высоты твоих лет и опыта тебе легко судить о тех, кто обречен на страдания и преждевременную смерть.

— Ты не понял меня, Адриан. Я хотел сказать, что жизнь прекрасна, а долгая жизнь прекраснее вдвойне. Но существует еще и потусторонний мир, и он прекраснее любого земного рая. И поверь, когда-нибудь мы все окажемся там и заживем в счастье и покое. Я, во всяком случае, не стану паниковать и возражать, когда придет моя очередь отправиться туда.

— Ты забываешь об одной мелочи. Зачем мне потусторонняя райская жизнь, если я не испытал все радости и горести земного существования? Вспомни свою молодость, Френсис. Хотел ли ты тогда обрести вечное счастье в потустороннем мире, распрощавшись с земной жизнью? Мог ли ты отказаться от уличных боев с соперниками, претендующими на господство над твоей территорией, от ухаживания за самками, от экскурсий по новым местам, от головокружительных прыжков по крышам, от рискованной охоты за мышами и крысами?