– А как же дети?
– Понимаете, учреждение у нас специфическое, коррекционное, поэтому наполняемость классов разная. Где-то пятнадцать человек, а где-то – два-три. А оплата труда учителя сейчас во многом зависит от количества человек в классе. Такая же картина в других райцентрах. Вот в области кто-то решил, что целесообразно сделать уплотнение, объединить несколько интернатов… Но никто не подумал о том, что переезд в другой город, отрыв от семьи – это такой стресс для больного ребенка! На этой почве состояние детишек может значительно ухудшиться. Про персонал я уж молчу. А ведь пятьдесят с лишним человек останется без работы! Вот, – Самойленко придвинула ко мне исписанный листок, – сижу, пишу письма в разные инстанции. Понимаю, надо строго соблюдать тон деловой переписки, но эмоции захлестывают. Уже столько бумаги на черновики извела…
– Анна Петровна, я как раз и пришла затем, чтобы оказать вам юридическую помощь. Если хотите, я подкорректирую ваши черновики, затем напечатаю письма на компьютере.
– Ой, это как раз кстати! У нас был один-единственный компьютер, но он сломался.
Раздался звонок с урока, и в приоткрытую дверь директорского кабинета ворвался гам, присущий обычной школьной перемене.
– Поверить не могу, что это последний учебный год в этих стенах. Зданию уже более ста лет. Если бы оно постоянно поддерживалось текущим ремонтом, то оно было бы крепче современных. Раньше строили на века. Каких организаций тут только не было! И пансион благородных девиц, и Совнарком, и военный госпиталь, и рабочее общежитие, а последние двадцать лет его занимает наш интернат.
– Вероятно, это здание имеет историческую ценность, – сказала я, разглядывая полуразрушенную лепнину по периметру потолка. – Странно, что его решили снести.
– Сейчас, как это ни печально, совсем другие ценности на первом плане. Все поголовно говорят об экономическом кризисе, а по-моему, налицо кризис нравов.
– Согласна с вами. И все-таки, – я не спешила выпускать из виду зацепку, показавшуюся мне единственным шансом спасти здание, – вот вы сказали, что здесь был пансион благородных девиц… Мне кажется, это уже дает основание причислить его к историческим памятникам. В Горовске не так уж много старинных зданий осталось. Мне кажется, на это надо обратить внимание соответствующих органов.
– Пустое, – отмахнулась Анна Петровна, – здесь уже никто и не помнит историю. А я знаю про этот пансион, потому что моя прабабушка в нем обучалась.
– В архиве наверняка есть об этом сведения.
– Несколько лет назад наш учитель истории с головой зарылся в городском архиве, пытаясь отыскать информацию о прошлом нашего здания, чтобы сделать стенд. Увы, самые ранние документы датированы сорок вторым годом, а все, что было до этого, кануло в Лету.
– Жалко, но ничего, я попробую сделать запрос в областной архив.
– Полина Андреевна, вы так много для нас делаете! Даже не знаю, как вас благодарить.
– Ну, что вы, какая благодарность! Я ничего особенного не делаю. Давайте ваши черновики, – попросила я, поспешив замять эту тему.
* * *
На следующий день с утра пораньше мне позвонила Алинка и спросила:
– Полина, ну так ты созрела насчет «Максима»?
– Подожди, а «Максим» – это кто?
– Не кто, а что, – поправила меня Нечаева. – «Максим» – это супермаркет, недавно открывшийся в областном центре. Я же говорила тебе о нем по телефону.
– Извини, я забыла.
– Поля, давай съездим сегодня в областной центр, целенаправленно в «Максим», – предложила Алина.
– Судя по названию, это чисто мужская территория.
– Ошибаешься. Просто там все по максимуму.
– В том числе цены?
– Полина, не прибедняйся!
– Ладно, – согласилась я, хотя ходить с Нечаевой по магазинам – это совершенно невыносимая пытка.
Моя подруга, твердо уверенная в том, что стиль делают модные бренды, даже в самых дорогих бутиках без всякого стеснения выворачивает брюки, юбки, блузки наизнанку и проверяет их принадлежность к той или иной марке, будто собирается носить лейблами наружу. Потом, набрав кучу дорогущих шмоток, она часа на два, а то и на три застревает в примерочной кабинке, но в итоге может ничего не купить. Не потому что дорого, а потому что предварительно отобранные ею вещи не сочетаются друг с другом или вообще не нужны Алинке.
– Полина, ты прелесть! Заезжай за мной немедленно. Я жду, – сказала Нечаева и отключилась.
Собравшись, я предупредила дедулю, что меня не будет дома весь день, села в «Мини-купер» и поехала за подружкой. Запрыгнув ко мне в машину, она принялась безудержно изливать мне свою душу:
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу