Ирина Волк - Искушение Модильяни

Так думала Наталья, разглядывая знакомые лица.

Спектакль был интересен, в какой-то момент у Наташи навернулись слезы, но форма и мысли были слишком неожиданными и непривычными.

Жаль, Ксюши нет, она бы в полной мере насладилась этим зрелищем. Как-то там она? Скоро ведь совсем срок подойдет. А потом будет не до тусовок. Ну, по крайней мере, несколько месяцев. Впрочем, красавицу Ксюшу забыть сложно. Даже если подзабудут, она о себе быстро напомнит… А Елена? Вчера только ее похоронили, а уже и разговоров об этом нет. Даже Визиров, вот он, между прочим… Все-таки только что похоронил жену, по сценарию должен был с горя напиться, и отлеживаться в своей берлоге. Но нет! Уже с какой-то подружкой.

Какая разительная перемена по сравнению с давешним публичным страданием. Сегодня на лице уже ни следа горя, знакомая усмешка, прежние ужимки. Будто и не случилось ничего…

– Ну ты и шельма, – с уважением посмотрел на нее Визиров. – Решила на Ленкину роль попробоваться?

Он уже оставил свою мимолетную знакомую и подошел к Наталье.

– О чем ты? – Она удивленно подняла брови.

– О том балагане, который ты устроила на телевидении. Я прямо оторваться не мог. Особенно, когда ты уголовный кодекс цитировала.

– А, это… – Наталья неопределенно махнула рукой.

– Слушай, меня тут в одно эксклюзивное местечко зовут, может, махнем вместе? – тихо предложил он, плотоядно оглядывая ее стройную фигуру.

Наталье был противен этот взгляд. Его глаза откровенно и оценивающе перемещались по ее телу, будто пытаясь проникнуть сквозь одежду.

Да, она привыкла к повышенному вниманию мужчин и относилась к этому со снисходительным юмором. Но такая откровенная похотливость вызвала глубокое отвращение. Это было тем более странно, что раньше при встречах Визиров не давал повода заподозрить себя в пошлости, был всегда корректен и собран. Может, смерть Елены так подействовала?

– Извини, – сухо сказала Наталья. – Меня уже ждут сегодня в другом месте.

Она вышла в холл, Визиров пошел следом. Когда гардеробщик подал ей шубку, выхватил у него из рук и сам помог Наталье одеться. Когда шубка была уже на плечах, вдовец не спешил убирать руки.

– Может быть, завтра… – прошептал он ей в самое ухо внезапно охрипшим голосом.

Его горячее дыхание неприятно щекотало шею, запах перегара вызывал тошноту.

Наталья отшатнулась, но Визиров цепко держал ее.

Наталья резко обернулась. И не узнала человека, стоявшего перед ней. Звериный оскал, налитые кровью глаза…

Это длилось всего миг. Не секунда даже, а доля секунды потребовалась, чтобы Визиров оказался на полу. Казалось, телохранитель просто мгновенно переместился в пространстве – только что был где-то сзади, и вот уже заслоняет ее своей спиной. Гардеробщик, вообще-то привычный ко многому, с удивлением переводил взгляд с лежащего под стойкой антиквара на невозмутимого охранника.

– Ты будешь очень удивлен, но завтра у меня очень напряженный день, – ледяным тоном произнесла Наталья, глядя сверху вниз на Визирова, и добавила: – И послезавтра тоже.

Тот медленно приподнялся на четвереньки:

– Извини, я сегодня немного перебрал, – сказал он почти обычным голосом. – Ленку жалко. Надо отдохнуть, развеяться, съездить куда-нибудь, а то здесь все о ней напоминает…

Она кивнула. Конечно! Все так и есть, что ждать от человека, который только что похоронил жену, да еще так трагично погибшую.

Наталья и охранник вышли на улицу.

Порывы холодного ветра поднимали полы шубы, рвали их в стороны, словно пытаясь разодрать в клочья. А по дороге домой непрестанно думала о событиях на серпантине, на кладбище, заново переживая каждую минуту, вновь и вновь вспоминая каждый жест, каждый шаг и…

– Что-то было не так! Я заметила, а потом забыла. Но что?..

Москва. Дом Натальи .

Они сидели в Наташиной гостиной.

– Послушай, – спросил Владимир, попивая фирменный Наташин кофе, – а что бы ты – человек, связанный с искусством, стала делать с этими рисунками на месте преступника? Ведь их не выставишь на официальном аукционе.

– Конечно, нет. Тут может быть только два варианта – либо на них уже есть покупатель, либо надо предлагать их на закрытых аукционах. Для тех, кто не побрезгует купить ворованное.

– Но ворованное дешевле.

– Вовсе не обязательно. С произведениями искусства часто бывает наоборот. А почему ты думаешь, что он не оставит их себе?

– Это же понятно: ему нужны деньги. Если б было иначе, он оставил бы у Аренского подлинники, а не стал бы связываться с производством копий.