Анна Данилова - Черное платье на десерт

– Но ведь и ты не заметила тогда, много лет назад, мою беременность…

– Ее трудно было не заметить, больше того – мы ждали, когда же ты разрешишься от бремени, чтобы забрать ребенка, в чьих жилах текла кровь одного из самых сильных и мужественных мужчин из числа тех, с кем мне довелось встречаться… В Лене текла полетаевская кровь, воровская кровь, и даже твои гены не смогли нейтрализовать ее – Лена с легкостью перешагнула грань, за которой жила и охотилась за эфемерными преступниками ты, Иза, ее мать… Ты заботилась об Иване Лопатине, прекрасно зная, что за розовой маской скрываются дорогие тебе черты твоего единственного и любимого мужчины. Ты скрывала от меня свою страсть, свое горе, когда он, раненый, оказался на твоей даче, ты лечила его, приносила ему еду, кормила с ложечки, согревала своим телом, любила его, но не думала о том, на чьи деньги были куплены для него дорогие лекарства и продукты, даже новые льняные простыни и полотенца! Ты вообще жила, не замечая денег, ты не интересовалась ими, ты презирала их, а я их ЛЮБИЛА! Я и сейчас люблю. И они у меня есть. И плевать я хотела на вас, на несчастных чистоплюек, живущих за мой счет и меня же еще осуждающих!

Она подошла к окну, достала сигарету и закурила. Стройная, красивая женщина, моя мать, которую я любила и боготворила и которая на самом деле была настоящим оборотнем, сейчас как бы предлагала нам с Изольдой сделать выбор: принять ли ее, со всем ее кровавым прошлым, настоящим и будущим, или оттолкнуть, выдать, отдать на растерзание правосудию.

– Так это с твоей подачи МЕНЯ так жестоко подставили? – спросила вдруг Изольда. – Это ты украла мою золотую зажигалку, рюмки с отпечатками моих пальцев, чтобы подбросить… – Она задыхалась от гнева. – Но как же ты могла? Ведь я – твоя родная сестра! Зачем тебе было так подставлять меня? За что?

– Ни за что, – ответила моя мать, не поворачивая головы. – Просто я знала, что ты выкрутишься, но на это понадобится время, так необходимое мне и Лене, чтобы собраться и уехать. У нас был план, и твой арест – лишь одна из деталей этого плана.

– Ты – сумасшедшая! Я всегда говорила тебе, что алкоголь разрушает мозг, и я была права! Ты, безумная, воспитала свою копию, с помощью которой набивала сундуки долларами, зная, что рано или поздно эта девочка, эта Лена, у которой была явно тяжелая форма шизофрении, попадется, причем попадется нелепо, что и ее не минует участь ваших жертв…

– Я хотела и вас увезти отсюда, я бы и увезла, если бы вы поняли меня… А ты, Валя, что же ты молчишь? Разве тебе нечего сказать своей дорогой мамочке?

В ее руке появился пистолет, направленный мне в голову.

– Пойми, Валентина, мне нечего терять. Ты теперь все знаешь, ты, на которую я потратила столько сил и времени и на которую я рассчитывала, предаешь меня и отказываешься ехать со мной в Триполи, а ведь там нас ждут… Нас ждет человек, который заменил мне Полетаева, а тебе, Валя, отца, и только с помощью Иванова мы могли бы получить три миллиона долларов, чтобы обеспечить себя на всю жизнь…

– Иванов… – Я пыталась понять, какую роль моя мать отвела ему, и слабая догадка осенила мое затуманенное душевным хаосом и паникой сознание. – Так вот откуда ветер дует?! И эти сто килограммов героина…

– Эх ты, дурочка, «эти сто килограммов героина…», – гримасничая, передразнила она меня. – Да знала бы ты, какие деньжищи скрываются за граммами, я уж не говорю КИЛОГРАММАМИ этого волшебного, нежного порошка…

– Значит, этот героин, который якобы случайно оказался в аэропорту Адлера, – тоже часть вашего плана, часть работы Иванова, больше-то ведь некому…

– Разумеется, ведь Иванов – не чета нам всем, он птица высокого полета, работает по-крупному и курсирует преимущественно внутри «золотого треугольника», если это вам о чем-нибудь говорит…

Я взглянула на Изольду – ее лицо побелело, а глаза наполнились слезами.

– Что она такое говорит, о каком «золотом треугольнике» идет речь? – схватила я ее за руку и принялась трясти, чтобы привести тетку в чувство. – Я ничего не понимаю…

– «Золотой треугольник», детка, – ласково объяснила мне мать, – это три крупнейшие наркоточки на карте мира: Таиланд, Бирма и Непал… Так вот, последняя партия, которую Иванову удалось переправить в Москву, была из Бирмы; это был первоклассный, доставшийся ему почти даром героин, и Князев провел большую работу, прежде чем он оказался в Адлере, у Пунш… Иванов – талантливый человек, он многое умеет, образован, знает несколько языков, вот только применения своим способностям не мог найти здесь в нашей стране. Сначала был нефтегеофизиком, а когда понял, что все вокруг разваливается, подался в Сирию, где в восьмидесятых проработал три года, хотел устроиться там специалистом на нефтяных разработках, но не успел оформить документы, как познакомился с одним человеком, который и привез его в Бирму. Ты, Валя, может, и не поймешь ничего, но твоя обожаемая тетя все прекрасно поняла… Бирма – своего рода Клондайк, место, где можно как озолотиться в одночасье, так и потерять все, даже жизнь…