Анна Данилова - Ледяное ложе для брачной ночи

Вчера вечером, как вам известно, Дима увез меня из дома Гортензии домой, в свою квартиру, куда я не могла входить без содрогания. И так случилось, что первым делом я отправилась в ванную комнату. Все, как тогда! Собственно говоря, обычное дело: пришел человек домой и отправился мыть, к примеру, руки. Но в моей голове возник почему-то длинный больничный коридор, размытые лица каких-то старух в вязаных сваленных шапках, причем я знала, что они уродливы, и мне было страшно среди них. Чувство страха охватило меня, но не в связи с тем, что я вошла в квартиру Димы, нет, это был совершенно другой страх, он отозвался где-то внутри меня, и мне захотелось плакать. Совсем как тогда, когда я сопровождала одну свою родственницу в поликлинику, куда она шла, как овца на заклание, – ей сказали, что она тяжело больна. И я вспомнила этот коридор с зелеными стенами, и этот больничный, полный отчаяния и страхов запах, и дверь, которая открылась, выпустив мою родственницу. У нее было такое лицо, что я расплакалась. Следом за ней выскочила медицинская сестра, она потребовала, чтобы моя родственница непременно отдала ей ватку. Это была такая нелепая сцена: раздраженная медсестра, лицо моей родственницы и ватка, упавшая на серый каменный пол. Ватка со следами крови! Вот, собственно, и вся ассоциация. И это чувство, вероятно, возникло у меня, наслоившись на другие мои страхи, связанные с предстоявшей мне брачной ночью, – Мира бросила на Караваева быстрый виноватый взгляд. – Понимаете, это чувство возникло у меня в тот момент, когда я в ванной комнате рядом с ящиком с шампанским увидела ватку. Промелькнуло тогда – откуда это? Может, Дима болен? Но мысль улетела и больше не вернулась. А я осталась со своими страхами. А потом, когда я вышла и обнаружила, что Димы нет… Сами понимаете. Я вошла в спальню и увидела, что он уже, оказывается, спит! Еще одно потрясение. Марк, неужели эксперты, обследовавшие квартиру, не обнаружили этого тампона?

– Если он был, значит, обнаружили. Но невозможно обследовать буквально все, что лежит под ногами в квартире, где…

– … где было совершено убийство, – заметила Мира. – В любом случае у меня есть еще одна улика, которую можно было предъявить Барановой, как ту, первую ватку, обнаруженную в ванной комнате Димы. Ты уж извини меня, что я лезу не в свое дело. Ты лучше меня знаешь, как поступить, чтобы она сама во всем призналась.

Рита рассказала Арине о признании Тубелиса.

– Интересно, каким образом он показывал бы на следственном эксперименте, как он убивал людей? И, главное, как объяснял бы – за что? – удивилась Арина. – Глупый мальчик!

– А я думаю: ему крупно повезло, что Лида не залетела от него и не успела сделать аборт, иначе его постигла бы судьба всех его предшественников, – сказала Мира.

– Мне следовало бы обратить внимание на его слова, – проговорил Марк. – Ведь он сам сказал мне, что Лида приходила к нему несколько раз, была сама не своя, рыдала у него на груди и словно просила прощения. Уверен: она была у него ровно пять раз, заходила к нему сразу после того, как расправлялась со своей жертвой, то есть выбрасывала уже бездыханное тело из окна!

– Кажется, и я начинаю кое-что понимать, – сказала Арина. – Она нарочно заходила к Тубелису! Ей было даже удобно, что ее любовник жил в том же самом подъезде, где работала тетка и где находилась квартира, которую она в течение долгого времени использовала в своих целях! Ведь если бы ее спросили, к примеру, что она делала на лестнице в день совершения одного из убийств, она, поломавшись немного, созналась бы, что шла к Тубелису! Но она не учла одного – этот студент, судя по тому, что он совершил, любит Лиду! И когда он узнал об убийствах и сопоставил все факты, визиты и состояние Барановой, то допустил мысль, что убийца – Лида.

– Значит, она шла в последний раз к Тубелису вполне осознанно, то есть, нарочно, словно ей нечего бояться. Вот, мол, я иду, и я – ни при чем, – сказал Марк. – Да только этот мальчик воспринял ее визит по-своему, словно, прощаясь, она просила его о помощи. Во всяком случае, понимая, что ему уже не на что надеяться, он решил доказать возлюбленной силу своей любви к ней и взял на себя ее преступления.

– Можно себе представить, в каком состоянии была всякий раз Лида, раз он понял, что она – убийца! – проговорила Арина.

– А я думаю, – добавила Мира, – что во время этих пяти свиданий Баранова каким-то образом комментировала свои поступки, возможно, что-то говорила, вспоминала. Может, ее тошнило? Ведь ей приходилось тащить труп по полу до окна, втаскивать его на подоконник! Проделав эту черную работу, она поднималась к Тубелису, оставалась у него некоторое время, чтобы убедиться в том, что на улице все спокойно, никто ничего не увидел. После чего прощалась с Романом, выходила из дома, садилась в свою машину, подъезжала к густым зарослям рябины и акации, растущим за домом, укладывала труп в багажник…