Анна Данилова - Правда о первой ночи

– Ничего, сейчас позвоним соседям, может, они что скажут, а вдруг она здесь вообще не проживает… – Ева совсем не волновалась, а если и думала о чем, то только не о моей матери, у нее на лбу складочка залегла, она переживала, наверное, из-за своего парня, который так и не появился, не позвонил.

Дверь открыла женщина в махровом халате и с сигаретой в руке. Увидев нас, прищурила свои бледные глаза, затянулась:

– Наташа? Юркун? Да, живет, конечно. Только ее сейчас дома нет, она уехала, вернется через неделю… Вы откуда?

– Из Саратова, – вздохнула я, в душе даже радуясь, что моей мамаши нет, значит, можно пока не переживать и немного прийти в себя.

– А почему не позвонили? Вы ей кто будете?

– Она ей родственница, – сказала за меня Ева. – В институт надо поступать, а жить негде. Мы договаривались с теткой, но та отказала – неожиданно вышла замуж… Вообще все как-то по-дурацки получилось… Еще в январе договаривались.

– Извините, но ничем помочь не могу. Ключ-то у меня, конечно, есть, но впустить я вас не могу…

Я смотрела на Еву широко раскрытыми глазами и удивлялась, зачем ей понадобилось врать про какую-то тетку. Нет ее, и ладно. Поехали быстрее отсюда.

– А вы позвоните ей и скажите, что родственники приехали к вам, а не к ней, но у вас тесно, – говорила скучным голосом Ева, – и что вы пустите их под свою ответственность, а мы вам за это заплатим. Нам же только переночевать, а потом мы и сами что-нибудь придумаем.

Она говорила это таким равнодушным тоном, что я бы на месте соседки ни за что не позволила каким-то двум приезжим селиться, пусть и на один день, в чужую квартиру, под ее ответственность… Но Ева, видимо, знала, что делала. Деньги. Соседка получит свои деньги, завтра мы съедем, а моя мать никогда и не узнает, что в ее квартире кто-то жил.

– А почему бы вам самим ей не позвонить? – вдруг осенило соседку. – Вот сами бы и договорились…

– А куда звонить-то? – У Евы явно портилось настроение. – Ее мобильник не отвечает.

– Ба! Точно! Как же он ответит, когда ее в Москве нет, да и в России, я думаю, тоже…

Она вдруг кинулась звонить в другую дверь, Ева, потеряв интерес к процессу, спустилась на один лестничный пролет и достала сигареты. Я – за ней. Мы слышали, как соседка спрашивала у другой соседки, не знает ли та, куда уехала Наташа. Я потеряла дар речи, когда услышала: «В Стамбул».

– В Стамбул! – крикнула нам соседка, когда та, другая дверь закрылась. – Вы там курите, что ли? Она в Стамбуле, поэтому телефон и не отвечает. Видимо, там проблемы с телефонами… Хотя у нее роуминг… Ну, не знаю… Ладно, поднимайтесь, пятьсот рублей – и квартира на сутки ваша.

Я взглянула на Еву – она как-то странно посмотрела на соседку, видимо, в душе презирала ее за жадность и глупость, после чего достала деньги, взяла ключи и принялась медленно, замок за замком открывать квартиру моей матери.

– Надо срочно проветрить! – сказала Ева, внося в переднюю нашу сумку, разуваясь и делая мне знак рукой, чтобы я заперла дверь. – Не знаю, как ты, но я первым делом приму душ… Вот что мне не нравится в поездах, так это отсутствие душа…

– А в самолетах есть?

Вспомнив про самолет, я вдруг ощутила приятную теплую волну в груди – у меня же теперь был новенький заграничный паспорт! Можно сесть на самолет и улететь куда-нибудь далеко-далеко. Лицо мое, по-видимому, исказила идиотская улыбка: я вспомнила Мишу, его перепачканные растаявшей карамелью брюки… Поминальные конфеты. Вот тогда, когда он рассказал мне, мимоходом, просто так, о том, что в соседнем доме умер офицер, я поняла, что до этого момента еще все-таки надеялась, что мой насильник выжил… Ну и что, что не дышал, подумаешь? Может, мне это показалось… Офицер умер не своей смертью, его убили, ударили тяжелой бутылкой, разбили голову, значит, была милиция, следователь прокуратуры с экспертами, вся эта шатия-братия слонялась по квартире, смердевшей протухшими салатами и протухшим офицером. Подумалось вдруг, что, если бы не его скотское желание, то все могло бы быть по-другому: и меня бы не изнасиловал, и салаты были бы съедены, и сам остался бы жив…

Все-таки хорошо, что я уже в Москве и никто, кроме Евы, не знает, где меня можно найти. Да и кто будет меня искать? Как можно догадаться, что это именно я убила офицера? Свидетели… Да, меня могли видеть… Но я не хотела об этом думать. Я стояла посреди гостиной, напротив распахнутого Евой окна, и прислушивалась, принюхивалась, осматривалась… Из ванной доносился шум воды – Ева принимала душ.