Анна Данилова: Страна кривого зазеркалья

Она сама нашла себе эту работу; пришлось потратить много сил и времени на то, чтобы уговорить хозяйку этого дорогого, ориентированного на московских клиентов пансионата, расположенного в живописном сосновом бору на берегу Волги, взять в свой штат, помимо косметолога, еще и психолога. Лариса Иванова, несмотря на свои тридцать два года, была уже опытным психологом и успела поработать в интернате, школе, реабилитационном центре. Последнее место работы, где ей приходилось консультировать и буквально приводить в чувство женщин, подвергавшихся насилию в семье, женщин, над которыми измывались их мужья, едва не привело ее саму к депрессии. А может, еще и потому, что помимо этого она вынуждена была подрабатывать ночными дежурствами на телефоне доверия – дополнительная нагрузка. Это было тяжело, невыносимо тяжело. Она сидела в плохо освещенном кабинете старого, полного непонятных звуков, разрушающегося и словно разлагающегося дома (городского кризисного психологического центра) совершенно одна и часами слушала монологи какого-нибудь одинокого или просто больного человека, грозившего подчас (в случае, если она не выслушает его до конца и не даст совет) покончить с собой. Таких звонивших было, к счастью, немного, но они выматывали нервы и силы так, что впору было самой звонить какому-нибудь психологу, чтобы спросить, как можно ей выжить в условиях такой тяжелой и неблагодарной работы с мизерным окладом, учитывая возросшую квартплату и цены на рынке. Случалось, конечно, что на основной работе ее клиенты в знак благодарности платили ей за консультацию наличными – маленький гонорар, но на эти деньги можно было в лучшем случае купить немного фруктов или мяса, чтобы набраться сил для следующего дня.

Личная жизнь тоже не складывалась, да и не могла сложиться в принципе, потому что Лариса практически нигде не бывала и никого не видела – она постоянно работала. Ранний брак, закончившийся крайне неудачно, но сохранивший ей хотя бы маленькую квартирку, которую ей удалось превратить в свою собственность, принес одни разочарования, хотя и свободу, которой она очень дорожила. Ее муж, попытавшийся во время полной экономической неразберихи в стране начать свой бизнес, вскоре разорился, стал пить, а потом и вовсе сбежал к матери в Ригу, успев вовремя подписать важные для Ларисы документы, связанные с квартирой и разводом, и даже оставить ей немного денег на первое время. Иногда ей казалось, что этого брака, продлившегося два года, и не было, что все это ей приснилось. И лишь когда она входила в квартиру и видела в крохотной передней на стене репродукцию с голубыми танцовщицами Дега, любовно повешенную Артуром едва ли не в первый день их совместной жизни, она понимала, что брак все-таки был.

Правда, произошло в ее женской жизни и еще кое-что, о чем она вспоминала с радостью и болью одновременно. Это случилось два года тому назад, но ей не верилось, что прошло так много времени, настолько свежи были воспоминания. Однажды жарким июльским днем, когда силы ее были на исходе (в то лето она подрабатывала воспитателем в летнем детском лагере, и ей пришлось следить за детьми сразу из двух отрядов – заболела одна из воспитателей), она, вдруг бросив все, как будто ее кто-то позвал (благо в лагере был тихий час и ее никто не хватился), вышла на дорогу лишь с маленькой сумкой в руке и остановила первую попавшуюся машину с просьбой довезти ее до ближайшего пляжа. Она приблизительно знала, где сможет расслабиться и отдохнуть от этого непрерывного детского визга и того груза ответственности, который ей не давал покоя и порой лишал даже сна. Ее подвез какой-то веселый парень, который тут же начал к ней клеиться, просить «телефончик». Но она, заплатив ему немного, вышла неподалеку от лагеря, нашла крохотный песчаный, окруженный спокойными сгорбившимися ивами пляж, разделась и сразу же бросилась в воду. И поплыла. Она долго плавала, потом как-то легко научилась отдыхать на спине, погрузив наполовину голову (затылок вместе с ушами) в прохладную воду и раскинув руки и ноги звездой. Так, ровно дыша и не прилагая никаких усилий, она могла пролежать в воде сколько угодно. Вот только солнце палило нещадно, и она боялась, что обожжет кожу лица, особенно нежный для такого пылающего солнца нос. Она не помнила, сколько пробыла на пляже, но, отдохнув и набравшись сил, поняла, что пора возвращаться в лагерь. Она перевернулась на живот и поплыла к берегу. И ужасно испугалась, увидев сидящего на песке рядом с ее одеждой мужчину.