Ольга Хмельницкая - Идеал на витрине

Охранник шел по стоянке, глядя в проемы между машинами. У черной машины он остановился. На земле сидела собака и что-то жевала.

– Таки на Полкана пищит, – сказал Петро, – вот разъелся! Как кабан уже стал.

– Ха-ха, – засмеялся охранник, – мы тут всю ночь на писк будем бегать. Давай его привяжем. А как похудеет, выпустим.

Лариса сидела, прижавшись к боку «Пежо». Она проверила номера, убедившись, что это именно та машина, а потом достала баллончик с белой краской.

Миша стоял ни жив ни мертв. Потом он сделал шаг вперед. И еще, и еще. Человек, который лежал на кровати, повернул голову. Несколько секунд он не мог ничего понять, всматриваясь в лицо Миши, потом его щеки и шея побледнели.

– Здравствуй, – сказал Миша.

Глаза Люсиного мужа забегали.

– Ты меня помнишь, да? – задал риторический вопрос Миша, садясь на стул, с которого только что встала Люся, и облокачиваясь на спинку. – И почему у меня больше нет зубов, знаешь?

– Я не хотел, – проговорил Люсин муж, сжимая в руках одеяло, – так получилось. Ты же знаешь, мы все были в панике, а тут оказалось, что ты… ну, в общем…

– Зря ты это говоришь, – произнес Миша.

Он повернулся к Люсе.

– Твой супруг виноват в том, что я семь лет провел за решеткой, не будучи ни в чем виноват. Но он свидетельствовал против меня. Чтобы спасти свою шкуру.

– Меня заставили, – сказал Люсин муж. – Меня били!

Миша встал и пошел к двери.

– Ты куда? – спросил Люсин муж. – Уходишь?

– Да, – ответил Миша. – Пока. Удачи тебе.

Люся осталась стоять на пороге.

– Подарите мне сердце, – попросила Инна.

Она взяла с полки «сердечко-говорунчик». Сердечко было мягким и уютным, руки Инны Сергеевны утонули в пушистом плюше.

– Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь, – затянул привычную песню говорунчик.

– Вы этого правда хотите? – спросил Дима и наконец-то улыбнулся.

– Да, я правда этого хочу, – сказала она Диме.

Дима взял говорунчика и дал в руки Инне. Она наклонилась и поцеловала Диму в щеку, на секунду задержавшись. Почти в ту же секунду пониже спины ей врезалась тяжело нагруженная тележка. Инна обернулась, едва удержавшись на ногах. Прямо на нее смотрела разгневанная Марина.

– Тебе придется объясниться, – проговорила Люся.

– Я ничего не буду тебе объяснять, – ответил муж, – какой-то сумасшедший сантехник приходит, смотрит и говорит, что меня знает. А я вообще лежу, я беззащитен, да и ты тоже! Я и подыграл ему. В следующий раз надо сразу в милицию звонить.

– А почему ты сказал, что тебя заставили? Что тебя били?

– Для отвода глаз.

– То есть ты раньше его никогда не видел?

– Никогда.

Люся села на стул.

– Я знаю, что этот человек раньше сидел в тюрьме, – сказала она.

Муж повернул к ней лицо и впился глазами в ее глаза.

– То есть это никакой не сантехник, – произнес он. – Это твой любовник? И то, что у него нет зубов, тебя не смущает? Что ж, это когда-то должно было произойти. Я не удивлен. Нашла себе бывшего зэка? Никто получше не подвернулся?

– Ну что ты говоришь? – проговорила Люся, наклонилась и поцеловала его. – Я тебя люблю, ты лучше всех.

– Ты заберешь деньги из кассы? – спросил он. – Сделай это, моя хорошая.

Инна попятилась. Марина тут же снова атаковала ее тележкой. Инна отпрыгнула в сторону. Марина развернулась и приготовилась к следующей атаке. Инна закрылась говорунчиком.

– Уволю! – закричала Марина.

– Нет-нет, – быстро сказал Дима, – Мариночка, увольнять Инну Сергеевну не за что, она всего лишь выбирала сердечко в подарок своим маленьким племянникам. И мы тут столкнулись, у полок, совершенно случайно.

Инна выглянула из-за сердечка, взялась рукой за попу, куда ей поддала Марина, и пустила натуральную слезу. Весь ее облик был воплощением оскорбленной невинности. Дима взял супругу за плечо.

– Марина, все хорошо, – произнес он.

Марина сбросила его руку.

– Ничего не хорошо, – сказала она. – Напротив, все очень плохо.

– Марина Владимировна, – проговорила Инна, – у нас в магазине завелись тараканы.

– Вот этим вопросом лучше и займитесь, – ответила Марина. – Вместо того чтобы ходить по супермаркетам с чужими мужьями.

– Да, Марина Владимировна, – пролепетала Инна, – я этим займусь.

Маша не верила своим глазам. Рядом с ней стоял растерянный Гена. На правом и левом бортах машины виднелись огромные белые слова из трех букв. Икc, игрек и и краткое.

– Какой ужас, – заплакала Маша. – Как же мы теперь на ней поедем?