Анна Данилова - День без любви

– Я тоже не понимаю, что здесь мудрого. Женщина просто не уважает себя и делает вид, что все идет нормально. Хотя обычно ей кажется, что она просто пережидает период, пока муж не наиграется с очередной куклой, чтобы потом снова вернуть его в свои, прямо скажем, материнские объятия. Думаю, твоя история более чистая, честная, и лучше развод, чем постоянное ожидание, пока тебя не бросят окончательно. Хотя ты говорила, что он был против развода, что, когда ты закатила ему истерику и сказала, что все знаешь и что не намерена больше терпеть…

– Ну, хотелось ему сохранить сразу двух женщин, ему это удобно было. Ладно, Вита, хватит об этом. Я уже все решила. Поеду в Болгарию, благо что у меня в запасе еще целых два с половиной месяца визы и там меня ждет самый близкий человек – сестра. Жаль, что ты с ней не знакома. Она – удивительная! И я ее обожаю.

– Ты так много мне о ней рассказывала. Она старше тебя?

– На шесть лет. Но внешне это не заметно. Ты бы видела ее. Хотя я же показывала тебе фотографии.

И Женька, на время забыв о своих бедах, принесла альбом и принялась листать, показывая подруге семейные снимки.

– Вот это мама с папой, они – такая красивая пара, но, говорю же, ничего у них не получилось. Он и попивал, и погуливал. Котяра, словом. А это вот моя сестра, Ирочка. Она с детства такая красавица, спокойная, улыбчивая и какая-то тихая, хотя у нее ох как много душевных сил. Я так до конца в ней и не разобралась. Иногда мне кажется, что она знала изначально много о жизни, что у нее какая-то своя, особенная философия. Вот я, к примеру. Живу чувствами, импульсами, у меня беспорядок во всем – и в сердце, и в мыслях, и в квартире. Ты загляни в мой шкаф, и тебе сразу станет ясно, что в моей голове. Много красивых дорогих вещей, но все они словно случайные, совершенно не подходящие к моему скромному образу жизни. Хочется надеть свои вечерние платья, какие-то немыслимые парчовые жакеты, муслиновые юбки, а я ношу одни джинсы и свитера. И туфли. У меня их целая коллекция, но я ношу удобные швейцарские спортивные ботинки практически круглый год. И если что-то покупаю, то снова точно такие же. А в шкафу скопилось много коробок с босоножками, туфлями, сапогами. И все это на шпильках, неудобное, невозможное. А вот Ирина, – Женя погладила снимок с изображением сестры (нежное матовое лицо в обрамлении вьющихся каштановых волос, большие темные глаза, маленький, похожий на розовый бутон, рот), – она не такая. Она – сама гармония. Очень женственная, хотя тоже не гнушается демократическими джинсами. Но все равно, предпочитает юбки, блузки, у нее много украшений, особенно серег и бус. С тех пор как она встретила своего Николая и переехала в Болгарию, а оттуда рукой подать до Стамбула, у нее появилось много турецких серег, длинных, до плеч. Хотя поначалу ей было не до них.

– А как она познакомилась со своим мужем? – спросила Вита, не скрывая интереса к сестре подруги. – И почему она вышла замуж за болгарина? Он что, был очень красив?

– Красив, – промямлила Женя. – Да, это правда. Он красивый. Высокий, видный, темноволосый, черноглазый. И знаешь, такой уверенный в себе. Он приехал в Россию по делам, они встретились случайно, и он очень быстро окрутил ее, обаял и увез в свою Болгарию. Не скажу, чтобы он был болтуном и обещал ей золотые горы, нет, не стану врать. Но ему почему-то хотелось верить – в его любовь, в его надежность… Но когда Ирина переехала в Шумен, то словно очнулась, пришла в себя, оглянулась и поняла, что совершенно не о такой жизни она мечтала, да и Николай не тот мужчина, каким он ей показался здесь, в Москве.

– Какие проблемы-то?

– Оказалось, что у него проблема с работой, он – человек амбициозный, неуживчивый, мало что умеет, словом, они первое время просто нищенствовали. И моя сестра в письмах описывала свою жизнь такой, какой она ее видела. Не скрывала своей бедности, но и не жаловалась. Просто констатировала факты.

– А где они там жили? Неужели снимали жилье?

– Нет, жили-то они в отцовском, вернее, в дедовском доме, в какой-то развалине на окраине Шумена, рядом с фабрикой. Маленький садик, огородик, две козы, три курицы, собака. Моя сестра, представляешь себе, доила своих коз, писала мне, как это, оказывается, тяжело, что они не даются, а у нее потом руки болят. И это всего две козы у них было. Еще и куры, и индюк… Я не могла представить себе мою сестру, живущую в таких условиях. Не то чтобы она была изнеженная, нет, я знала, что рано или поздно она всему научится, но мне было обидно за нее, за то, что такая красивая девушка досталась нищему парню, который к тому же совершенно не приспособлен к жизни.