Анна Данилова - Хроники Розмари

Он говорил еще что-то, но она не слышала. Выбежала на лестничную клетку. Щеки ее горели. Конечно, сейчас она позвонит в милицию и расскажет о том, как она соблазнила генерала, а потом он ее изнасиловал. Генерала посадят. И через неделю он там умрет. Что потом?

Лучше все забыть. В лифте она лихорадочно подсчитывала, опасный ли у нее период, не забеременеет ли? Хотя разве можно забеременеть от такого старого человека, как этот генерал? Разве в его жилах течет жизнь? А если не жизнь, что тогда двигало им, когда он набросился на нее? Раствор валокордина? Ну уж нет… Он здоровый и сильный, он всегда точно знал, чего от нее хочет. А она, разве она не понимала, что провоцирует его каждым своим движением, каждым появлением перед ним в непотребном виде… Да, она сама во всем виновата. И все равно…

Она стиснула зубы и заплакала: «Ненавижу… всех!..»

Дома она проплакала весь вечер. Завернувшись в плед, вспоминала свою жизнь, родителей, предательниц-подруг, любовников. Плоские, почти вытертые добела лица, которые с каждым годом становились все прозрачнее и прозрачнее… А что у нее есть на сегодняшний день? Снежная и теплая московская зима, пакет с чужими деньгами, воспоминаниями и невозвращенным долгом (присыпанный розовыми сахаристыми блестками и пахнущий в ее воображении новогодними мандаринами), оскверненное извращенцем-генералом тело и неистребимое чувство вины перед собой. Звонил Максим, но она не стала с ним разговаривать, сославшись на головную боль.

А ночью, когда она задремала под звуки телевизора, в передней раздался звонок. Дина проснулась мгновенно, подскочила, села на постели, озираясь по сторонам. Она не помнила, когда ей звонили последний раз. Подошла к двери с нехорошим чувством: кто бы это мог быть так поздно?

Заглянула по привычке в глазок и увидела генерала. Не могла не открыть. Он был с большим букетом красных роз. Дина впустила его, находясь в каком-то ступоре, долго смотрела, как он разувается, аккуратно ставя теплые ботинки у порога, и вдруг поняла, что ужасно жалеет его. Что никогда еще никого так не жалела.

– Проходите и не думайте ни о какой милиции. Да и вообще, как вы могли подумать, Эдуард Сергеевич, о том, что я напишу заявление… Как будто я маленькая и глупая девочка, которая не понимала, что творит. Молчите. Я все прекрасно понимаю. Это я во всем виновата. Я не должна была с самого начала соглашаться ходить перед вами раздетой. Не должна, но позволила себе. Из-за денег. Подумала, что все равно никто никогда не узнает… Вы же серьезный, неболтливый человек.

Она говорила, машинально ставя на стол чашки, заваривая чай, открывая коробку с конфетами. Генерал сидел молчаливый, с растерянным бледным лицом и, казалось, боялся посмотреть ей в глаза.

Когда же стол был накрыт и Дина поставила бутылку с вином, генерал неожиданно сказал:

– Дина, выходите за меня замуж.

Зачем он это сказал? От одиночества или чтобы загладить вину? Или же…

– Я давно воспринимаю вас как близкого человека, как женщину, как жену. То, что произошло сегодня, – ужасно. Но если предположить, что я всегда был в своих фантазиях вашим мужем, то тогда это вполне объяснимо.

– Я понимаю вас, Эдуард Сергеевич. Вы – одинокий человек. Я – тоже. И вы думаете, что жизнь наша наполнится смыслом, если мы будем жить вместе. Может быть… Хотя я не уверена, что смогу полюбить вас. И если сейчас соглашусь, то из-за отчаяния. Но прислуживать вам за деньги и жить с вами, делить кров, пищу и постель – это не одно и то же.

– Я буду заботиться о вас, постараюсь сделать вас счастливой… Я не беден, вам не придется работать ни бухгалтером, ни домработницей. Вы подумайте, Дина.

– Почему вы перешли на «вы»?

– Из-за чувства вины и восхищения вами… тобой… Дина, я так люблю тебя, что готов на все, лишь бы ты согласилась быть моей женой. Я в молодости не испытывал ничего подобного. Не знаю, что со мной… Ты простишь меня? Ты согласишься быть со мной? – Наконец он поднял на нее глаза, и она увидела, что они полны слез. Суровый и невозмутимый генерал таял прямо на глазах, превращаясь во влюбленного и потерявшего голову мужчину.

– Эдуард Сергеевич, вам нельзя так волноваться.

– Что ты мне ответишь? – Он взял ее за руку, потянул на себя и усадил Дину к себе на колени. – Ну? Я противен тебе?

– Обещаю, что подумаю…

– Ты не сердишься на меня?

– Уже нет. Хотя мне понадобится какое-то время, чтобы прийти в себя…

Она в порыве охватившего ее нежного чувства обняла его за голову и поцеловала в серебряный висок.