Анне Хольт - Что моё, то моё

– Да.

– Отлично. Ты не голодна?

На металлической двери с внутренней стороны не было ручки. Эмили не знала, сколько времени она просидела в этой комнате с голыми стенами и гладкой, как стекло, дверью, с раковиной и унитазом в одном углу и кроватью – в другом. Ей казалось, что она здесь очень давно. Она дотрагивалась до этой двери уж точно раз сто. Дверь была ровная и холодная как лёд. Мужчина боялся, что дверь захлопнется за ним. Входя в комнату, он закреплял её на крючок. Обычно, принося ей еду и питьё, он оставлял всё прямо у двери.

– Нет.

– Хорошо. Тебе тоже нужно поспать. Уже ночь.

Ночь.

Услышав, как закрылась тяжёлая дверь, она заплакала. Хотя мужчина и сказал, что на улице ночь, она этого совсем не чувствовала. Может, из-за того, что в комнате не было ни одного окна, а может, по той причине, что всё время горел свет и поэтому не было никаких признаков смены дня и ночи. Сначала она не задумывалась о том, что если он приносит бутерброды и молоко, значит, сейчас время завтрака, а блинчики и кастрюлька с чем-нибудь горячим появляются в полдень. Но потом она догадалась, однако мужчина начал мухлевать. Иногда она ела один лишь хлеб три раза подряд. А сегодня, когда в комнату попал Ким или Тим, им приносили томатный суп два раза. Он был еле тёплым и пустым, даже без макарон.

Эмили попыталась перестать плакать. Ей совсем не хотелось разбудить мальчика. Она задержала дыхание, чтобы перестать всхлипывать, но у неё ничего не получалось.

– Мама! – вырвалось у неё. – Мамочка моя.

Папа ищет её. Он обязательно должен её искать. Папа и тётя Беате, конечно же, бегают сейчас по лесу, хотя уже стемнело. Может быть, дедушка вместе с ними. У бабушки больные ноги, так что она сидит дома и читает или готовит вафли, которые потом все будут есть, когда вернутся, побывав у Дороги в рай и Небесного дерева и нигде не найдя её.

– Мама, – простонал Ким или Тим и зарыдал.

– Тс-с.

– Мама! Папа!

Мальчик резко вскочил и завопил. Лицо исказилось в страшном крике, а она вжалась в стену и закрыла глаза.

– Ты не должен кричать, – сказала она спокойно, – тот человек может разозлиться на нас.

– Мама! Я хочу к своему папе!

Мальчик замолчал, переводя дыхание. Он всхлипывал и пытался вздохнуть. Эмили открыла глаза и увидела, что его лицо стало тёмно-красным, а из носа текло. Она осторожно вытерла ему нос кончиком одеяла. Он оттолкнул её.

– Не хочу! – выкрикнул он и снова всхлипнул. – Не хочу.

– Давай я расскажу тебе историю, – предложила Эмили.

– Нет.

Он провёл рукавом под носом.

– Моя мама умерла, – начала Эмили и едва заметно улыбнулась. – Она теперь на небесах и наблюдает за мной. Всегда. Она может заботиться и о тебе.

– Не хочу.

Но теперь мальчик перестал биться в истерике.

– Мою маму зовут Грете. У неё есть «БМВ».

– «Ауди», – поправил мальчик.

– На небесах у мамы «БМВ».

– «Ауди», – снова повторил мальчик, и несмелая улыбка сделала его лицо гораздо привлекательнее.

– И единорог. Белый конь с рогом на лбу, который может летать. Мама летает на своём единороге, если ей надоедает ездить на «БМВ». Может быть, она прилетит сюда. Осталось уже недолго ждать, я надеюсь.

– Ага, ворвётся сюда, – добавил мальчик.

Эмили прекрасно знала, что у мамы нет никакого «БМВ». И самой мамы нет ни на каких небесах, и не бывает никаких единорогов. Не существует рая, хотя папа и говорит иначе. Он так любил рассказывать о том, что есть у мамы там, наверху, описывать вещи, о которых она всегда мечтала, но они не могли их себе позволить. В раю всё бесплатно. Там вообще нет денег, говорил папа и улыбался, и мама может получить всё, что ни пожелает. Папа думал, что Эмили нравится слышать об этом. И она верила ему, долго, ведь было здорово думать, что у мамы есть серьги с бриллиантами величиной со сливу и она в красном платье летает на своём единороге по небу.

Тётя Беате ругалась на отца. После того как Эмили ушла отправлять письмо маме и папа, наконец, нашёл её, тётя Беате так громко кричала на него, что стены дрожали. Взрослые думали, что Эмили уже спит. Было далеко за полночь.

– Тённес, девочке уже пора рассказать правду. Грете умерла. Точка. От неё осталась только урна с прахом, и Эмили достаточно взрослая для того, чтобы ей всё рассказали. Ты должен понять это. Ты ведь губишь её этими сказками. Ты таким образом сохраняешь Грете жизнь, и я совсем не уверена, кого ты пытаешься обхитрить? Эмили или самого себя? Грете умерла. Умерла! Пойми ты, наконец!