Наталья Александрова - Крест княгини Ольги

Странная девушка, некрасивая. Волосы черные, как грива низкорослого печенежского коня, на спине горб, один глаз в сторону глядит, другой на Сульгеду. Лицо черное от грязи и от злого степного солнца. Худая – одни кости торчат.

Стоит некрасивая девушка перед кибиткой, не уходит с дороги, смотрит на Сульгеду одним глазом.

– Чего тебе надо? – спрашивает ее Сульгеда. – Уходи с дороги, не мешай!

А некрасивая девушка что-то ей говорит на непонятном языке, показывает на свой рот – видно, просит поесть.

Хотела Сульгеда ее прогнать – да пожалела, протянула кусок копченой конины.

Некрасивая девушка взяла мясо, поклонилась, стала жевать – и опять что-то заговорила, забормотала по-своему. И Сульгеда как-то поняла, что говорит эта незнакомая девушка о маленьком Бахыте. Говорит, что может ему помочь.

Не поверила Сульгеда, рассердилась. Как же так – старая Артыз не смогла, а эта дурнушка поможет?

«Помогу», – говорит девушка.

А что, если и правда поможет?

– Если поможешь – проси чего хочешь. А если не поможешь – убью. Такими словами нельзя бросаться.

И некрасивая девушка ее поняла, кивнула, закрепляя договор, соглашаясь на страшные условия.

И Сульгеда тоже кивнула, помогла некрасивой девушке залезть в кибитку. Та наклонилась над Бахытом, посмотрела на него, покачала головой. Потрогала голову малыша своими грязными руками. Сульгеда хотела ее ударить – но передумала.

А дурнушка еще что-то сказала – и выскочила из кибитки, соскочила на землю и словно сквозь землю провалилась, словно степная змея, исчезла в высокой траве.

Ну да, поняла, что не сможет помочь, и сбежала. Побоялась гнева Сульгеды.

Опустила Сульгеда голову.

Черно у нее на душе.

Бахыт уже не стонет – видно, совсем близко смерть подошла, в душу его смотрит.

Вдруг зашевелилась высокая трава сбоку от кибитки, расступилась – и снова появилась из травы та некрасивая девушка, ловко запрыгнула в кибитку. В руке у нее – пучок травы. Бледные лепестки, голубые цветочки. Улыбается некрасивая девушка, показывает свою траву, словно сокровище нашла.

Показала Сульгеде на жаровню, что на полу кибитки стояла. Сульгеда поняла – просит разжечь жаровню, нагреть воды. Сделала, как велела ей девушка.

Та заварила свою траву в горячей воде, намочила в настое тряпицу, обтерла той тряпицей лицо и шею маленького Бахыта, потом дала ему немного попить той воды. Потом села рядом с ним и стала какие-то странные слова бормотать:

– Череметь – кереметь, бронза, золото и медь… конский топот, страшный опыт, черный шепот… кровь черна, спит луна! Нечисть течет, мечет нечет!

Словно ветром степным потянуло в кибитке.

Сульгеда испугалась…

А чего ей бояться? Самое страшное – если маленький Бахыт умрет, а он и так уже в глаза смерти смотрит…

Бормочет некрасивая девушка свои странные слова, а Бахыт как будто их слушает. Дышит ровнее, спокойнее, и личико его понемногу розовеет.

Бормочет некрасивая девушка – и вот открыл глаза маленький Бахыт, нашел глазами Сульгеду и проговорил:

– Кушать!

Рассмеялась Сульгеда, подала Бахыту мех с кобыльим молоком, поддержала его голову, чтобы удобнее пить.

Бахыт пил, а некрасивая девушка сидела рядом, смотрела на него, довольная.

Сульгеда вспомнила о ней, повернулась, сказала:

– Спасибо тебе, девушка! – И спохватилась, что не знает ее имени, спросила: – Как тебя зовут?

Показала на себя – Сульгеда!

Та себя ткнула в плоскую, впалую грудь – Кривуша!

– Спасибо тебе, Кривуша! Сульгеда – твоя раба до конца своих дней! Твоя верная раба! Скажи, что я могу тебе сделать? Что могу подарить?

– Позволь мне ехать с тобой, в твоей кибитке, позволь мне греться у твоего костра. Позволь иногда съесть кусок хлеба и сушеной конины, чтобы не умереть с голоду.

– Ты для меня такое сделала, что я этого никогда не забуду. Теперь мы с тобой – сестры. Живи со мной сколько пожелаешь. Моя кибитка теперь – твоя кибитка, мой костер – твой костер.

Вечером подъехал на коне Кочей, заглянул в кибитку.

Спит маленький Бахыт на кошме, сидит рядом с ней Сульгеда, а рядом с Сульгедой – незнакомая девушка, некрасивая девушка, худая, как степной стервятник. На спине у нее горб, один глаз глядит на Кочея, другой – в сторону.

– Кто ты такая? – спросил Кочей сердито и взялся за свою плетку-камчу.