Марина Серова - Моя любимая девочка

Наконец мы увидели Молчалина, который высунулся из кабинета и позвал дежурного. Через несколько секунд тот вывел из кабинета закованного в наручники Короткова. Проходя мимо нас, он кинул на Альберта мрачный взгляд, полный тем не менее мольбы.

– Все будет в порядке! – успел крикнуть ему Альберт, а я кивнула в знак подтверждения.

Коротков, видимо, настолько был измотан допросом, что не стал ничего отвечать, а лишь кивнул в ответ.

– Проходите, – сказал Молчалин. – Тут вам рекламу сделал подозреваемый. Говорил, что мы работать не умеем, а вот частный детектив, да еще и лучший в городе, наверняка справится за один день.

Я мысленно удивилась.

– Это я сказал, что ты лучший частный детектив! – с гордостью за свой благородный поступок пошел на мелкий подхалимаж Веселовский и тут же добавил в сторону: – Правда, я уже в этом сомневаюсь…

– Ну, так и что же вы от меня хотите? – вернул нас Молчалин к теме разговора.

– Я хотел бы внести залог. За Короткова. Чтобы его освободили под подписку до выяснения, – высказал свое пожелание Веселовский.

Молчалин нахмурился, поиграл ручкой, потом ответил:

– Боюсь, это невозможно. Слишком явные улики. Сами посудите: на ноже отпечатки его пальцев. И больше ничьих, кстати говоря, мы не обнаружили – это первое. И смерть жертвы наступила примерно в тот момент, когда Короткова заметила соседка.

– А он как-то это объясняет? – прервала капитана я.

– Объясняет. Говорит, что просто шел на работу, увидел труп, решил посмотреть, кто это, и якобы машинально схватился за нож. Вроде эта самая соседка его и испугала своим появлением. Кстати, соседка заявляет, что отношения у Короткова с убитой были плохие.

– Но ведь не будет же он хвататься за нож на этом основании! – воскликнула я.

– Не скажите, не скажите, – не смутился капитан. – Я общался с ним два часа и могу сказать, что гражданин он нервный, вспыльчивый, неуравновешенный. Как минимум пять раз он бросался на меня с выпученными глазами.

– Это он может, – со вздохом подтвердил Веселовский. – Однако я его знаю давно – не способен он на убийство.

– Ваши слова, к сожалению, к делу не пришьешь, – отрезал капитан. – Разбираться будем, искать других подозреваемых, но пока отпустить я его не могу.

– Можно мне хотя бы поговорить с ним? – спросила я.

– Это не ко мне, это к начальству, – вздохнул капитан. – А сейчас прошу меня извинить. У меня тут еще одно дело.

– Так к кому мне обратиться? – уточнила я.

– Можете к подполковнику Мельникову, можете к нашему начальнику, если он, конечно, на месте.

– Понятно, спасибо, – поднялась я с места.

К Мельникову – это здорово. С Мельниковым мы друзья настолько давние, что даже уже и не помним, как и где познакомились. Сколько совместных дел выпало на нашу долю – всех и не упомнишь! Правда, с недавних пор Мельников заделался подполковником – все-таки далеко пойдут друзья моей юности! – и несколько возгордился, но я-то всегда могу поставить его на место и поучить не задирать нос. Поэтому я решительно набрала номер своего старинного приятеля.

– Я только позавчера вернулся, – объяснил Андрей. – Ездил с комиссией в Ярославль. Начальника там скинут скоро, по нашей наводке.

– Это все хорошо, но у меня тут одна просьба. Мой клиент, его зовут Коротков Виталий Владимирович, попал в нехорошую историю: его подозревают в убийстве. Держат его во Фрунзенском. Я бы хотела с ним встретиться и поговорить.

– Понятно. И что же?

– Как что? Ты же можешь устроить мне встречу. Тем более что ты теперь подполковник.

– Могу, – кратко ответил Мельников. – Перезвони через пятнадцать минут.

Через полчаса формальности были улажены, и мы с Веселовским разговаривали с сидящим через решетку Коротковым. Несмотря на сложившийся стереотип, что повар должен быть как минимум упитанным, перед нами сидел довольно щуплый мужчина лет тридцати восьми – сорока, с мелкими чертами лица и какими-то острыми темно-карими глазами. Он и впрямь оказался нервным человеком: вертелся на стуле, поминутно порывался вскочить, вскидывал руки, и речь его отличалась яркой эмоциональностью.

– Главное, я не могу понять, чего ко мне-то прицепились! – возмущенно повторял он.

– Как раз это-то понятно, – возражала я.

– Ты лучше скажи, зачем ты за нож схватился? – вторил мне Веселовский.

– Да я не собирался за него хвататься! – Коротков аж развернулся на сто восемьдесят градусов.

– Ладно, давайте к делу.