Виктор Фёдоров - Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации

С улицы раздавался раздирающий душу треск. Это Лупиньш прокладывал себе дорогу сквозь кусты.

Вильковский испуганно собирал портфель.

- Я, пожалуй, пойду, - он боком выскользнул за дверь.

- И этот уйдет! - прохрипел Стадлер.

- Не уйдет, там Айвар. - Стерлингов был бледен, но спокоен. - То же мне парикмахер на букву "хер".

И действительно, через минуту из сада донесся сдавленный крик. Стадлер судорожно перекрестился.

ГЛАВА 18

Москва. Калининский проспект. 5 ноября. 21-00.

Вечер. Промозгло. Капитана Козлова познабливает в плаще. Время, отведенное на выполнение задания, истекло. Почти все двойники задержаны. Козлов решает ехать в Управление. Он стоит у кромки тротуара и голосует рукой с зажатой в ней сигаретой.

Такси остановилось сразу. На переднем сидении был пассажир. От витринных огней сияла его круглая лысина.

- Куда? - крикнул шофер.

Козлов понизил голос до шепота:

- На Лубянкку.

- А деньги есть? - пидирчиво оглядел его таксист.

"Так и знал, не внушают доверия эти усы", - пожаловался сам себе капитан и, стукнув кулаком в грудь, пообещал:

- Забашляю, шеф, два счетчика!

- Но-но! - встрял пассажир на переднем сидении и погрозил Козлову указательным пальцем.

- Да за мной не станет! - стал убеждать того капитан. - Сначала вы доберетесь, потом я.

- Но-но, - пассажир постучал по наручным часам. - Казино, скорость, спид, давай-давай, баранка!

- Я тебе не баранка! - огрызнулся таксист. - Садись, друг. - Он перегнулся через сидение и открыл заднюю дверь. Козлов сел.

- Ну и вредный тип попался, - покосился на пассажира шофер. - Весь вечер катаю, то доллары сует, то срамные картинки. Сутенер, небось.

Попутчик обернулся и подарил капитану полный презрения взгляд. Тот похолодел: открытый профиль, нос немного картошкой, огромный лоб, до боли человечий. Козлов украдкой достал из кармана железный рубль, сравнил, - ошибки быть не могло.

- И слова-то от него нормального не услышишь, - продолжал сетовать таксист. - Ни бельмеса не понимает по-русски. Всю смену молчу. Да еще пукает в салоне, видать к борщам нашим не привычен...

Но Козлов не слушал его. Голова работала на полную мощность: "Ильич, точно, то есть не Ильич, конечно, а двойник - Свинья. Розенблат и компания. Прав Евлампий, ох как прав!"- капитан притворился спящим, но лицо его было напряжено.

- Эй, стоп! - вдруг закричал пассажир. - Зе энд, финиш, доигрались, мать твою так!

От неожиданности шофер резко затормозил.

- Смотри-ка ты, по-русски заговорил, - удивленно протянул он.

Свинья открыл дверь и собрался выходить.

- А деньги?! - шофер схватил его за плечо. - Мани-мани, рубли давай! Семнадцать с полтиной. Кто платить будет, Рузвельт?

- Я заплачу, - шепнул водителю Козлов. Он боялся спугнуть двойника.

Таксист отпустил Свинью и, матерясь, захлопнул дверь.

- Друг, останови у следующего фонаря, - попросил капитан.

- Как это? - не понял шофер.

- Через 50 метров. - Козлов нервничал. - Я потом все объясню. Деньги завтра на Лубянке получишь. Спасибо, товарищ!

Капитан протянул квитанцию и выскочил в ночь. Вокруг ни души. Виднеются контуры Государственного университета. Промелькнл вдалеке "Ильич" под фанарем. Козлов припустил за ним, нащупав "макарова" в кармане штанов.

Шофер же плюнул в форточку, кинул туда же смятую квитанцию и тронулся в парк.

Минут десять двойник Ленина петлял переулками, низко нагнув голову, затем зашел в парадную дома с барельефом композитора Мусоргского. Козлов шмыгнул за ним и стал осторожно подниматься этаж за этажом, держа пистолет обеими руками. Так дошел он до чердака: пусто, лишь покачивается от ветра странное белье на веревке.

"Черт, проходной!" - понял Козлов и бросился вниз. Он пробегал между вторым и первым этажами, когда вдруг погас свет. Нога зацепилась за что-то твердое, и капитан полетел вниз. Он летел ровно семь ступенек и успел сделать семь выстрелов. Семь предупредительных выстрелов вверх. Сознание погасло.

* * *

Бытует расхожее мнение, что при потере сознания сновидений нет. Если бы Козлов знал об этом, то сильно удивился бы: ему снился сон.

Снилось Козлову, что он не капитан контразведки, а известный на всю страну фокусник-иллюзионист, заслуженный артист республики. Будто выходит он в свете прожектороов на театральную сцену и под восторженный рев многотысячной публики достает из черного крашенного цилиндра генерал-майора Скойбеду за уши. Достает и, пристально глядя в глаза, ласково так спрашивает: