Доминик Сильвен - Дочь самурая

Превратившись из блондинки в огненно-рыжую, она задумалась над cюжетом выступления. Костюмерша Мари раздобыла для нее новое узкое платье — настоящее зеленое чудо, очень шедшее к ее парику. «Сегодня вечером я представлю им Кусто и его отряд аквалангистов среди кораллов и разноцветных рыб Тихого океана», — решила она. Вспомнила «В поисках Немо» (она смотрела этот мультфильм, когда водила в кино дочку Антуана Леже). И календарь с картинами Боттичелли, висевший на кухне у Лолы. С волосами, струящимися по белоснежной коже, Венера выходит из вод морских на радость всем людям. Ложка научно-приключенческой документалистики, порция Уолта Диснея, щепотка мифа. История современная и в то же время вечная — вот что она предложит нетерпеливой публике. Она вышла из уборной и направилась к кулисам.

Тимоти позволял ей самой подбирать музыку. Она предпочитала хиты ZZ Тор и их пряные блюзы с ароматом текилы, Перфекто и больших мотоциклов. В конце концов остановилась на Р.Келли. Эротическая классика. Музыка, которая заполняет вам уши и рот, забирается под кожу и растекается по всему телу. Музыка битников, перед которой невозможно устоять. Ингрид начала покачиваться. Она стояла за большим занавесом, который вот-вот раздвинется и откроет истоки мира людям, которые верят, что видят их впервые. Она вышла на сцену. Тишину нарушал лишь Р.Келли, зрители все как один молчали. Ей казалось, что она может танцевать на воде. Ее руки ласкали нежную материю цвета водорослей, ее бедра перекатывались как волны в такт обещаниям певца.

Она собиралась открыть им великую тайну. «Я — ваша сирена, это утверждает мое тело. Желание — самое прекрасное, что есть в мире». Она начала с перчаток. Мари подобрала ей желтые. Она медленно их скатала и бросила одну за другой в публику. Затем выгнулась, взялась за молнию, легонько потянула. И подумала об Алис. Об Алис, перешагивающей через подоконник в номере 3406. «Жизнь дается нам на такое короткое время, милая, а мы не спешим ею наслаждаться».

Ингрид снимала грим с чувством выполненного долга. Публика оценила неподражаемое шоу: такое никогда не снимешь на пленку. Конечно, есть дикторша из Гонконга, которая раздевается, рассказывая новости, но это просто цирк, чтобы привлечь телезрителей. Или это реалити-шоу со стриптизершами-любительницами. Полная нелепица. Стриптиз — искусство, которое не может существовать без тайны и сиюминутности.

Чего ради они так рвутся снимать нас где ни попадя? Жюль в «Астор Майо», Паризи в своей гостиной, Бен в своих мечтах? Те, кто вступает в эту игру, столь же неразумны. Зачем рассказывать по телевидению о своих психических травмах, писать в глянцевые журналы о своих семейных тайнах, сообщать о своих самых интимных желаниях по Интернету? Весь мир воображает себя в исповедальне.

Стук в дверь отвлек ее от размышлений. Она открыла и увидела серьезные лица своего патрона и Ролана Монтобера. Они вошли, и Тимоти Харлен осторожно прикрыл дверь. Потом так же аккуратно закурил сигарету. Когда его манеры становились до такой степени мягкими, следовало ожидать взрыва.

— We need a little explanation, dear. [28] Нужно, чтобы ты кое-что объяснила, дорогая (англ.).

Тимоти переходил на родной язык, только когда сильно волновался. Ингрид старалась дышать ровно, отстраниться от происходящего.

— Примите мои поздравления, лейтенант Дизель, — обронил наконец Монтобер. — Я восхищен вашим номером.

Ингрид не пыталась отрицать. Она была способна признать, что ее загнали в угол.

— Которым?

— В сущности, обоими. Вы убедительны в образе сыщика, но я отдаю предпочтение Пламенной. Есть предложение. Почему бы не переодеть Габриэллу Тижер в полицейского? Публика сойдет с ума, когда у вас не останется ничего, кроме пушки и форменной фуражки.

— Чего вам, собственно, надо?

— Понять. Это всегда было моей страстью.

Тимоти хранил молчание с видом решительным и вместе с тем печальным. Было очевидно, что его, во всяком случае, не забавляет цинизм Монтобера. Ингрид увидела в этом возможность тронуть сердце своего патрона.

— Лола — бывший комиссар полиции. Местные жители обращаются к ней за советом, когда у них неприятности. Я ей иногда помогаю. По дружбе.

Тимоти покачал головой. Он раздавил в пепельнице свою сигарету, почти целую. «Теперь он убедился, что Монтобер сказал ему правду, и мои оправдания кажутся ему неубедительными и…»

— Лгать ради дружбы так благородно, — бросил Монтобер. — И к тому же красиво.