Доминик Сильвен - Дочь самурая

Лола поблагодарила булочника за гостеприимство, позволив проводить ее до двери. Он интересовался ее предположениями. Она уклонилась от ответа и с улыбкой откланялась. Ей удивительно удавалась улыбка кота из «Алисы в стране чудес». В данном случае эта улыбка пришлась как нельзя более кстати. Алис Бонен попала в такую страну, где действовали правила, не поддающиеся картезианскому анализу. Трудность состояла в том, что она оттуда не вернулась. Лола почувствовала охотничий азарт. Паршивый кролик, решивший, что он самый умный, затащил Алис в свою нору, и если даже она была немного вздорной, это еще не повод, чтобы выбрасывать ее из окна.

Лола и Диего стояли по разные стороны от «веспы». Ей показалось, что он вдруг задумался.

— Думаете, Алис и правда могла додуматься до голливудского самоубийства, зная, что Жюль снимет его на пленку?

— Я пока избегаю поспешных умозаключений.

— А как вы выключили веб-камеру, прежде чем передать счет сынку! Мне понравилось.

— Труднее всего будет убедить Мориса не бить морду этому современному гаденышу.

— Удивительно, что отец распространил в Сети его имя.

— Ты хочешь сказать, сообщил о нем первому встречному?

— Да, и в особенности Морису Бонену.

— А я не удивляюсь. Морис живет в своем мире. Он ненавидит компьютеры, как и мобильные телефоны. Он любит только свою театральную студию.

— Всегда найдется кто-нибудь, кто из лучших побуждений откроет отшельнику глаза. Отвезти вас домой?

У нее не было ни малейшего желания вновь оседлать «веспу», далеко не столь удобную, как сиденье такси, но хотелось убедиться, что сегодня ночью молодой пройдоха оставит Ингрид в покое.

— Высади меня лучше на Пассаж-дю-Дезир. Оттуда я дойду пешком. Надо размять ноги после твоей машины.

Карли протянул Лоле шлем и снова понимающе улыбнулся. Этот медбрат, пришелец извне, представлял собой серьезную угрозу. Когда она почти застегнула металлическую гадость у себя на голове, он спросил:

— Что он хотел этим сказать: «Ты напрасно раздеваешься напоказ всему ночному Парижу, твое сердце всегда под чадрой»?

— Кто это? — спросила Лола, чтобы выиграть время и придумать отговорку.

— Бенжамен-боксер.

— Ах да! Бен. Да ничего, он только и умеет, что болтать. Он учится в киношколе, вообще-то рассудочный тип. Просто здорово перебрал. На самом деле он сказал: «Твое сердце под покровом». Хотел выразиться поэтично. Не будем об этом.

— А вот я, когда напьюсь, говорю все, что думаю.

— И когда трезв, похоже, тоже. Мне хочется спать, мой мальчик. Поехали домой, если ты не против.

Она проснулась от невыносимой жажды. Ей казалось, будто она напилась морской воды, и, если сейчас же ничего не предпримет, у нее все высохнет внутри. В свете ароматической лампы, которую она забыла выключить, виднелись очертания приемной, букет гладиолусов возле холодильника, похожий на молодое деревце. Она проверила, заперта ли дверь. В замке торчал ключ с брелоком «Слесарная мастерская Манжан добра желает вам».

Си-ди-плейер запел голосом Лолы: «А Ингрид-бродяжка, американка, жаждущая любви, просто за-нууууда, которая не умеет готовить топинам-буууууры…» Ингрид пожала плечами и, мечтая о ледяной воде, способной утолить всякую жажду в этом мире, открыла холодильник.

Там, скорчившись, лежала Алис Бонен, одетая в блестящее, покрытое инеем платье. «Черт побери, это ужасно, но очень красиво», — подумала Ингрид, отступая к широкому окну, которое только что возникло у нее на кухне. Ей надо было бежать, чтобы разоблачить сукина сына, засунувшего Алис в холодильник. Она думала, что окно разлетится вдребезги, но ее тело прошло сквозь него безо всякого вреда. Какой-то миг она барахталась в воздухе. Закричала и стала падать, падать, падать…

Ингрид проснулась вся в поту. Ей приснился кошмарный сон, но она забыла подробности. Осталось только ощущение падения в пустоту. Она встала с жаждой потерпевшего кораблекрушение; по совету друзей она оставила окно закрытым, и в комнате было душно, как в парилке.

Сквозь шторы просачивался свет уличных фонарей. Она разглядела гладиолусы в стоящей на полу вазе, помедлила, прежде чем открыть холодильник, затем успокоила себя: его протерли дезинфицирующим средством и в нем не было ничего страшнее воды. Она напилась.

Послышался шум мотора. С улицы Фобур-Сен-Дени донеслись голоса. Ингрид узнала Лолу, необъятную в этом ужасном сиреневом платье. Она разговаривала с мужчиной на мотоцикле. Медбрат Карли. Он сорвался с места и умчался. Ингрид захотелось разузнать побольше, но идея выйти на улицу в трусах и застиранной майке была чревата последствиями. Вдруг Диего вздумается вернуться?