Лариса Соболева - Последнее дело молодого киллера [= Лицензия для Робин Гуда]

Гера вздохнул, словно проделал тяжелейшую работу. Собственно, так и было. Мятежный встал со стула и, опустив плечи, пошел к выходу, а Ипсиланти пил пиво, бросая в спину осведомителя презрительные взгляды.

– Он стукач, – вывел Герасим. – Видно, следак крепко подцепил парня, угрозами принудил стучать, а тот плохо справляется.

– Это ясно, – сказал Дар. – Как тебе следак?

– Не берусь судить о нем, но по лицу видно, что он сильно не жалует стукача. До сих пор полон недовольства и презрения. Когда его на арапа будем брать?

– Как только выйдет отсюда.

– Народу полно вокруг…

– Как раз это и нужно.

– Дар, внимание! Он пошел к выходу.

Они сидели на ковре в гостиной, расстелив скатерть, на которой стояли тарелки с закусками, словно на пикнике, рядом лежал Цент и дремал. Марьяна выпила полбутылки коньяка, Люда почти бутылку вина, в результате после длительной голодухи обе опьянели, как последние алкашки. Марьяне не всегда удавалось сигаретой попасть в рот, но она, докурив одну сигарету, брала другую.

– Сижу… в аэ… порту, – еле ворочала языком Марьяна. – И у меня… сумка с бабками… Сумка! Бабок! А теперь… нету. Все забрали… все!

– Мы д-дверь… зак-крыли? – все же соображала что-то Люда. Входную дверь они забаррикадировали стульями и тумбочками, но ей все равно было неспокойно.

– Угу, – кивнула головой Марьяна.

– Я еще посмотрю. – Люда с трудом поднялась и пошла, шатаясь, к выходу.

– С-стой! – сказала Марьяна, поднимаясь. – Сумка… бабок. И нету… Мы сейчас Цента туда… Угу? Цент, вставай. (Пес и ухом не повел.) У, козлиная морда. Пшел… сторожить дом. Не хочет. Люда! Люд!

– А? – повернулась Людмила.

– Давай его… туда.

Обе прекрасно понимали друг друга в этом состоянии. Люда вернулась, вытаращила глаза: мол, что надо делать? Марьяна указала на ошейник, сама зашла сзади собаки и принялась толкать ее вперед. Ризеншнауцер лежал вмертвую, отказываясь идти в прихожую. Марьяна потеряла равновесие, но полностью не упала, лишь стала на четвереньки.

– Скотина, – пробормотала она, ползая и собирая края скатерти. – Пусть валяется. А мы наверх… спальня закры… вается. Бакс с Центом не пустят чужих… орать станут. А это возьмем с собой. Вдруг кушать… Поняла?

– Угу, – кивнула Люда и чуть не упала. – Все кружится…

– Пройдет. Завтра. Честно. У меня опыт.

Звякнули тарелки, это Марьяна взвалила на плечо скатерть вместе с едой, как мешок, и понесла наверх. Следом плелась Людмила, цепляясь за перила. У них хватило памяти надежно закрыться в спальне, но обе даже не разделись, бухнулись на кровать и заснули практически одновременно.

На улице Ипсиланти закурил, поднял воротник и энергично зашагал к стоянке, огибая гуляющих людей.

Мысленно он подводил итоги проделанной работы, а их было мало. Главное – дело Фисуна пока не двигается. Распыляться приходится, потому оно и стоит. Безнадежное дело? Георг так не считает. Слишком очевиден интерес тех, кто собирался в ресторане «Николь». Конечно же, они там пытались договориться, кому и что перепадет, а также о том, как сохранить бизнес. Очевидно и то, что прийти к соглашению сторонам не удалось, потому детки Фисуна вышли злые. Но необходимы подробности, значит, нужна Марьяна, из нее он вытряс бы все.

Итак, грохнули Фисуна, надо полагать, из-за прибыльного бизнеса, значит, заказал его кто-то из тех, кто совещался в банкетном зале. Иначе какое им дело до чужого наследства и наследников? А хозяйка ресторана? В чем ее интерес? Она вообще никаким боком к горюче-смазочным материалам не присоединяется, но была там. Куда же пропала эта чертова Марьяна? Ипсиланти по сто раз на дню звонит ей, а она молчит. Неужели сбежала? Кто приходил к ней, что произошло в доме? Ничего, он подождет еще пару деньков, а потом подаст в розыск.

Ипсиланти дошел до машины, тронул дверцу и почувствовал, как в спину ему уперся тупой предмет, а в ухо кто-то приказал:

– Не двигайся. У меня пушка с глушителем.

Ипсиланти замер. Кого берут на пушку? Его? Он только вознамерился повернуться и сказать пару ласковых, как тупой предмет упредил попытку, врезавшись под лопатку сильнее, а тот же голос процедил:

– Мне не хочется тебя сделать начисто, но я сделаю. – Ипсиланти показалось, что однажды он уже слышал этот ровный, мягкий голос, но не мог припомнить, где. – Я не хочу, чтобы ты меня видел, поэтому стой спокойно. Разговор есть по душам.

– Слушаю тебя, – сказал Георг. Слава богу, что налетчик сзади не собирается его ни убивать, ни похищать, а поговорить – пожалуйста. О чем только?