Лариса Соболева - Последнее дело молодого киллера [= Лицензия для Робин Гуда]

Какой уж тут сон! Ольга пришла в ярость:

– Ипсиланти, ты садист. Знаешь, который час?

– Знаю. У меня нет времени ждать до утра. Оля, я без шуток говорю. Пожалуйста, спустись, жду тебя в машине.

Ольга одевалась быстро, но не потому, что торопилась к возлюбленному, нет. Да она его сейчас…

– Ипсиланти, я тебя убью! – налетела на него, едва сев в машину. – Эгоист чертов! Ты хочешь поломать мне жизнь? У меня все наладилось, я живу спокойно… И вдруг у нашего Георга возобновилась прежняя страсть, он без меня жить не может!

– Оля, остановись…

– Не остановлюсь! Какого черта ты приперся среди ночи? Я не поеду к тебе удовлетворять свое тщеславие. Тебе опять нужно привязать меня, а потом…

– Оля, я не за этим приехал.

– А зачем? – ни на градус не снизила она кипения. – Как понимать твое появление? Что тебе нужно?

– Совет.

– Что?!! В пять часов утра совет?

– Оля, сегодня готовятся меня убить.

Он сказал это без интонационной окраски, словно в том, что его хотят убить, нет ничего необычного, потому Ольга и не поверила:

– Ипсиланти, это твой очередной прикол? Неудачный.

– Да нет, мне как раз не до шуток.

Уловив, что Ольга слегка озадачена, он принялся торопливо рассказывать о ночном диалоге с «фантомом». Рассказ был короток, но за это время Ольга остыла. Когда он замолчал, она вынула из пачки сигарету, закурила и проворчала:

– Терпеть не могу курить натощак… Ну, и ты куда влез, Ипсиланти?

– К Богомолу подбираюсь. Кажется.

– Что ж, это веская причина, чтобы тебя грохнуть. А теперь, как маме родной, выкладывай: что делал, с кем возился, на кого вышел конкретно?

Георг очень скупо рассказал о ходе следствия, только факты и логические выводы. Казалось бы, два дела не имели ничего общего – Летовой и Фисуна, Елецкий добавился по ходу, – но они тесно переплелись, у них одни корни.

– Кто в курсе твоих дел у нас? – спросила Ольга.

– Сначала был Краснов. Потом, когда я узнал, что у нас есть… фарцовщики, отмалчивался, делал вид, что все стоит на месте.

– Вид он делал! – фыркнула Ольга. – Да один Клочко на тебя сейчас клык точит во-от такой! – развела она руки в стороны.

– Не думаю, что он легко пойдет на убийство следователя, – неуверенно возразил Георг. – Есть же другие способы убрать меня с дороги. Дал глубокоуважаемому взятку, тот отстранил меня от дела, как не справляющегося, передал другому следователю… и все. А угрозы? Обычно ведь сначала угрожают, только потом… А мне не угрожали.

– Не догадываешься, почему не угрожали? Следили за тобой. Полагаю, они выяснили, какой у тебя скверный характер и что с тобой невозможно договориться. Ты ведь славу любишь больше денег и обязательно всех кинешь на нары.

– Оль, ты несправедлива ко мне.

– Не нравится? – с легким торжеством спросила она. – Обещаю: только это будешь слышать от меня, если останешься жив. Жди, я сейчас. Возьму ключи и деньги.

Несколько минут спустя она потребовала уступить ей место водителя.

– Куда ты меня везешь? – полюбопытствовал он.

– К моим родителям. Они катаются по Европе, приедут не скоро, поживешь у них. Больничный я тебе достану…

– Оля, это меня не спасет.

– Дослушай до конца. Твои дела пора передать в отдел по борьбе с организованной преступностью. Славу придется поделить, один ты уже не справишься. Между прочим, у нас на хвосте никто не висит. Видно, твои сторожа спят по ночам.

В квартире родителей Ольга показала, где что находится, собралась уходить.

– Ты меня просто так оставишь? – вернулся Георг к тону соблазнителя.

– Привезу сюда Лихоносова.

– Это еще кто?

– Он как раз занимается организованной преступностью. Кстати, давно пасет трех тузов. Вам будет о чем поговорить.

– Фамилия какая-то… мне не нравится.

– Ипсиланти, ты же не знаешь, может, твоя фамилия в переводе с греческого звучит и вовсе неприлично.

– Этого не может быть. Она и тебе подойдет.

Георг привлек Ольгу к себе и поцеловал. Возражений не последовало, но… Ольга есть Ольга, это он научил ее парировать любой выпад. Вот она и заявила:

– Сначала узнай перевод, а потом предлагай фамилию.

Ольга умчалась на его машине.

Оперативники закатывались, разговаривая с Баксом, заодно обучая его своим ментовским приколам. Короче, репертуар попугая пополнился, и теперь он орал:

– Марьяна, в обезьянник кину! Старлей, водяры налей! Откатаю пальчики!

Возня с попугаем была основным развлечением оперативников, ну, еще телевизор. А Марьяна делала примочки да в зеркало гляделась через каждые пять минут – уменьшились синяки или нет. Не уменьшались. Разумеется, это была бы не Марьяна, если бы она не думала, чем сердце успокоить. Успокоить и примирить ее с синяками могла лишь месть. Жестокая, коварная, желанная месть. Марьяна уже упивалась ею, представляя, как она…