Наталья Александрова - Шаг в бездну

Женщина собралась уходить, застегнула дубленку, взяла сумочку, перчатки, крикнула мужу: «Илья, закрой за мной!» – и вышла. На дворе темень, вечер, десятый час уже, боятся люди так поздно ходить. Ничего, сейчас она на улицу выйдет, а там фонари горят, не так страшно, а то шпаны развелось теперь, никто их не ловит. Зря она характер сегодня мужу показала, надо было смолчать, а потом попросить проводить. А теперь опять они поцапались, он не предложил проводить ее на дежурство, а она просить сама ни за что не будет, такой уж у нее характер. Из-за угла дома показалась тень, кто-то схватил ее за руку. Она отшатнулась, сердце ухнуло вниз, но потом она увидела знакомое лицо.

– О Господи, это ты! Напугал как! Ты зачем здесь? Мы же договаривались, что ты в поликлинику придешь, ночью, попозже, как в прошлый раз, да не на двадцать минут, как тогда, а подольше.

– Извини, милая, не могу я ночью, ну никак сегодня не могу. Вот зашел предупредить, чтобы ты не ждала.

– С чего ты взял, что я тебя буду ждать? Я, между прочим, работаю, дежурство у меня. А тебя опять твоя выдра стережет? Уже и к зубному не пускает?

– Ну, не сердись, дорогая, в другой раз, у тебя ведь не последнее дежурство, я придумаю что-нибудь.

Что-то в его голосе подсказало ей, что он врет, и она ускорила шаг, пренебрежительно фыркнув.

– Куда ты так торопишься?

– Муж может из окна увидеть, что я не одна, а мне неприятности ни к чему, и так уже сегодня поскандалили.

– А давай вот тут дворами пройдем, я хоть тебя поцелую на прощание.

– Вот еще, стану я с тобой по помойкам целоваться!

Тем не менее она свернула за ним в абсолютно темный проходной двор.

«И зачем это все мне надо? – думала она, ковыляя в замощенной булыжником подворотне. – Каблук еще сломаю, послать его подальше и бежать скорей на работу, а то опять влетит от заведующего. Но это последний раз, сейчас дойдем до поликлиники и распрощаемся навсегда, давно уже пора покончить с этой историей».

У торца дома, где совсем не было окон, он остановился, обнял ее одной рукой, другой рукой сдернул меховую шапку и сильно ударил ее затылком о стену. Не успев закричать, она стала медленно сползать вниз. Он подхватил ее, не давая упасть и быстро оттащил в самый темный угол двора за помойный контейнер. Он хорошо ориентировался в темноте, потому что несколько дней специально проходил этим двором и изучил местность досконально, он ведь был очень предусмотрительным. Вот тут должна быть куча битых кирпичей, куда же она подевалась? На миг он забеспокоился, потом вспомнил, что для страховки прихватил с собой нож, но нет, вот же кирпичи, так лучше, естественнее, какой-нибудь пьяный хулиган польстился на деньги в сумочке, вот и все. Он схватил кирпич, обернул рукав ее шарфом и ударил очень сильно несколько раз. Теперь все кончено. Последний свидетель ничего больше не скажет. Теперь никто не сможет связать вместе три убийства, теперь наконец он успокоится и начнет новую жизнь. Он будет очень осторожен, очень упорен и добьется своего во что бы то ни стало. Размышляя таким образом, он открыл женскую сумочку, вытащил кошелек; денег в нем было немного, да и документов она при себе не носила по вечерам, боялась, что украдут. Это и к лучшему: пока там определят кто да что. Он сунул сумку под мусор, кошелек прихватил с собой, осторожно размотал шарф и мягкими шагами пошел к выходу из двора. Выйдя на улицу, он прошел три квартала, потом остановился под фонарем и тщательно оглядел себя. На кожаной куртке никаких следов, перчатки в пыли, ничего, скажет, что в гараже запачкался. Его послали поставить машину, он задержался всего на двадцать пять минут, вполне приличное время, они всей семьей какой-то боевик по видику смотрят, Ленка и не хватится.

В четверг после обеда Полякова принесла новость.

– Девочки, помните, у нас в медпункте в зубном кабинете работала Ирина такая? Года два работала, а потом уволилась и в сто тридцать девятую поликлинику перешла. Так вот, представляете, какой случай, шла она на дежурство вчера вечером, в десятом часу и напали на нее, ограбили и убили.

– Какая Ирина-то?

– Ну зубной врач, красотка такая, блондинка крашеная, вечно у нее там мужики ошивались, сразу у всех зубы заболели.

Валя Голубев, который зашел к Надежде по делу и остался потрепаться, вступил в разговор:

– Ну уж вы скажете, какой нормальный мужчина сможет заинтересоваться женщиной-стоматологом? Это же извращение, мазохизм какой-то: она тебе зуб сверлит, а ты ее любишь!