Владимир Кашин - По ту сторону добра

— Пожалуйста, пожалуйста, — засуетился тот, размахивая руками. Он направился к домику, приглашая подполковника следовать за ним. Там, в небольшой уютной комнатке, хранились бумаги кооператива.

Посадив Коваля возле открытого окна, Задорожный полез в старый рассохшийся шкафчик и выложил на стол целую гору папок.

— Здесь заявления, просьбы, жалобы, — он взял одну из них. — А это — прием в кооператив.

— Хорошо, — сказал Коваль. — Не буду отрывать вас от дела, я сам разберусь.

— Пожалуйста, пожалуйста. Если хотите, устраивайтесь на воздухе.

Коваль подумал, что без «Беломора» ему не обойтись, и, собрав папки, вышел на небольшую открытую веранду.

С настороженным интересом разбирал Дмитрий Иванович пыльные бумажки. Разноцветные, разноформатные, некоторые — просто листки из школьных тетрадей, был даже обрывок обоев; все они, за редким исключением, были написаны небрежно, на скорую руку. Что он здесь ищет, что найдет? Больших надежд на какие-то открытия Коваль не возлагал. И все же не исключал ни одного источника, который мог пролить свет на отношения русановских садоводов. Да и сердце подсказывало, что здесь не обойдешься без интересных сюрпризов.

Изучая заявления, Дмитрий Иванович услышал, что к председателю пришел какой-то посетитель.

— Мне нужна справка, Иван Иванович, что я член кооператива, — требовательно изложил свою просьбу невысокий кругленький человечек в майке и залатанных полотняных брюках, с бородкой колдуна-чародея. В руках он держал садовые ножницы. — Хочу в субботу повезти помидоры в Прибалтику. У меня в Риге сестра живет. Есть где остановиться.

Задорожный ушел в свою комнатку и через несколько минут вынес справку. Краем глаза Коваль увидел, что она была написана тоже на листочке, вырванном из школьной тетради.

— Иван Иванович, — обратился подполковник к председателю кооператива, когда мужичок с бородкой колдуна-чародея ушел. — Жалоб Крапивцева на Залищука я не обнаружил. Вот Залищук на Крапивцева действительно много писал. — Коваль показал на несколько бумажек, вынутых им из папки. — Чуть не каждый месяц.

— Как же так?! — забеспокоился Задорожный. — Должны быть. — На его птичьем лице отразилось искреннее изумление. — У меня ничего не теряется. Ах, да! Ну конечно… — Глаза Ивана Ивановича осветились радостной улыбкой, и он хлопнул себя по бедрам. — Так ведь не от Крапивцева эти заявления! Самийленко их подписывал, зятек его… Тут дело такое, товарищ подполковник, что Крапивцев-то не мог вступить в наш кооператив. У него и прописки киевской долго не было. Членом кооператива является его зять — Самийленко. Он все и подписывает. А фактически хозяйствует, конечно, старый Крапивцев. Это нам известно. Но мы не вмешиваемся. Дело ихнее, внутреннее, так сказать, семейное, нас оно не касается. Сам Крапивцев давно хочет купить участок, но никак не находит подходящего. На их линии все занято, а обзаводиться землей где-то за километр-два ему не с руки.

— Вот оно что, — протянул Коваль, вспомнил беседу в пивной с «Мефистофелем». Кажется, интуиция и на этот раз его не подвела. — Самийленко, говорите? Посмотрим. — И Дмитрий Иванович снова углубился в бумаги.

Через несколько минут он действительно нашел два листика: один — из школьной тетрадки, другой — половинка пожелтевшей странички писчей бумаги, на которой подробно и четко излагалось возмутительное поведение Бориса Сергеевича Залищука, участок которого стал рассадником садовых и огородных вредителей.

— Мы неоднократно беседовали с ним, — сказал Задорожный в ответ на вопросительный взгляд Коваля. — И на правление вызывали, корили, грозили исключить, но Бориса Сергеевича, земля ему пухом, нелегко было в чем-то убедить или напугать. Он сразу сам в атаку шел. Хотя и давал обещания ухаживать за землей, но никогда их не выполнял. А нам обижать его тоже не хотелось. Человек он был больной, со странностями. Предлагали продать домик, тем более что в последнее время очень бедствовал человек. Даже покупателей ему находили. Да где там! Жена вроде была согласна, а он ни в какую!

— А Крапивцев не пытался у него купить?

— Не один он! Я же говорю, покупателей было хоть отбавляй.

Коваль возвратил Задорожному папку с документами. Заявлений Самийленко он не изъял. Пока ему было достаточно познакомиться с ними и узнать, что участок, на котором хозяйничает Крапивцев, оформлен на чужое имя.

— Вы сохраните эти бумаги, — на всякий случай попросил Коваль. — И заявления Залищука. Возможно, понадобятся… Но почему они написаны рукой пожилого человека, а не молодого? — спросил он, проверяя свои наблюдения.