Татьяна Луганцева - Crime story № 7 (сборник)

Они помолчали.

Ветер шумел в верхушках темных деревьев, и Тата, зажмурившись изо всех сил, представляла себе, что вот сейчас откроются ворота, и на участок вползет машина, и он выйдет, немного усталый, небритый, так хорошо и знакомо пахнущий, сядет в качалку и скажет: «Не мог же я в самом деле не приехать на Пасху!»

Что-то стукнуло, проскрипело, и Тата открыла глаза.

– Что это?

– Где?

– Какой-то шум.

Лера прислушалась.

– У тебя галлюцинации.

– Нет у меня галлюцинаций! Там кто-то ходит!

Лера выбралась из качалки, подошла к перилам веранды и приставила руку козырьком ко лбу, на манер капитана на мостике океанского лайнера.

– Никого нет! – объявила она, повернулась, подтянулась на руках и уселась на перила. – И все-таки скажи мне, зачем ты с ним поссорилась? Ведь такого быть не может, чтобы он с тобой поссорился!

Тата пожала плечами. Хорошо, что темно, и только прямоугольники желтого домашнего света лежат на сугробах.

Хорошо, что темно, иначе Лерка бы точно увидела, что она покраснела.

– Я сегодня… на свидание ходила.

– С кем?!

– Так, ни с кем.

– Одна то есть ходила?

– Лера! Он из нашего офиса, очень симпатичный. Он пригласил меня в какой-то антикварный магазин, и мы там рассматривали люстру.

Лера помолчала, а потом сказала:

– Прекрасно.

Голос у нее был расстроенный.

Семья сестры казалась ей незыблемой и надежной, самой настоящей, словно сделанной из чего-то очень прочного, ну, хоть из гранита.

И как бы скучно это ни звучало, в этом был смысл и главная сила – они есть, они вместе, они никогда не расстанутся, потому что это невозможно.

И точка.

А тут такие перемены!.. Да еще какие-то люстры и кавалеры из офиса!

Они вернулись в дом, и Тата опять принялась за куличи, а Лера, ничем ей не помогая, все смотрела и смотрела в окно.

Утром и произошло событие, взбудоражившее весь дом.

Из бабушкиной спальни пропал бриллиантовый прабабушкин крест.

Бабушка совершенно точно помнила, что вечером он был с ней – она никогда его не носила ввиду его исключительной тяжести, – но никогда и не расставалась. Крест висел на нефритовых четках, которые бабушка почти не выпускала из рук, и все помнили, что за столом четки и крест лежали рядом с бабушкиной тарелкой.

Перерыли все, даже ковры снимали – крест как в воду канул!

Все было забыто: Пасха, куличи, которые, накрытые кружевными салфеточками, бодро и торжественно сияли на буфете. Дети ползали под столами, двигали диваны, залезали под кресла. Им нравилось ползать и залезать, они думали, что это игра такая, а тучи все сгущались и сгущались, и Тата чувствовала, что гром вот-вот грянет.

Он и грянул.

Бабушка объявила, что крест у нее стащили как раз дети! – и нужен обыск.

Этого никто не ожидал.

Тёма со злыми слезами на глазах заорал, что, если его в этом доме считают вором, он немедленно поступит в суворовское училище, и ноги его здесь не будет, и вообще, где папа?!

Даниил меланхолично пожал плечами и сказал, что его могут обыскивать сколько угодно – он не берет чужих вещей.

Девчонки, перепугавшись за Тёму, на всякий случай заревели тоже, а Тюпа спросил, что такое обыск.

Он ел морковку и смотрел телевизор, включенный на спортивном канале.

У матери был перепуганный и несчастный вид. Лера грызла ногти, а Шура держалась за виски – пребывала в ужасе.

– Бабушка, – сказала Тата твердо, – мы не станем обыскивать детей. Наверное, мы просто плохо искали. Просто нужно поискать еще.

– Это очень дурной знак, – бабушка раздула ноздри. Голова у нее тряслась, она даже свои пахитоски не курила. – Особенно накануне Пасхи! Куда мог пропасть крест, да еще такой огромный, да еще с бриллиантами?! Если его стащили, ноги моей не будет в этом доме!

Тату вдруг осенила мысль, куда именно крест мог пропасть.

– Бабушка, а ты снотворное на ночь принимала?

– Ну конечно! А что такое?

– Ничего, – задумчиво сказала Тата. – Ничего. Лера, дай детям супу. Я… сейчас.

Она поднялась на второй этаж, обошла галерею, на которую выходили двери всех спален, и заглянула по очереди в каждую.

Потом спустилась вниз – дети сидели за столом, Лера громко и деловито командовала напряженным, звенящим голосом. Тата не пошла через столовую, а кругом, к той двери, которая выходила не на веранду, а в сад.

Этой дверью пользовались в основном летом, и еще ее муж любил выйти покурить именно на эту сторону дома. Но мужа не было, а возле двери стояли ботинки.