Марина Серова - Млечный путь

– Угу… – равнодушно отозвался Артем и поплелся в комнату.

– Вы уж извините, – подняла на нас с Перетуриным глаза Людмила.

– Люда, мы хотели поговорить о Вячеславе и забрать пленку, – напомнила я.

– Ой, да! – спохватилась Омельченко, хлопнув себя по лбу. – Совсем забыла! Это все Артем, он меня с ума сведет!

И она, вскочив, помчалась в соседнюю комнату, откуда вскоре вернулась, неся в руках кассету с записью. Людмила сунула ее в проигрыватель и щелкнула пультом.

– Вот Вячеслав, – показала она пухлым пальчиком.

Я увидела улыбающегося темноволосого парня лет тридцати, с мужественным лицом и внимательными умными глазами. Он был довольно симпатичным и, кажется, веселым парнем, потому что все время шутил и довольно артистично крутился перед камерой.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Можете выключать, я досмотрю дома. Скажите, а какой Вячеслав в жизни? – спросила я. – Вы его как воспринимаете?

Людмила на мгновение задумалась.

– Ну… – протянула она. – Хороший парень.

Это мне еще ни о чем не говорило. В восприятии добродушной и немного наивной Людмилы и ее брат Артем был прямо-таки образцом современного молодого человека, поэтому я попросила девушку рассказать побольше.

– Ну, он веселый, добрый, порядочный, – принялась перечислять Людмила. – Если просишь помочь, никогда не отказывает. Шутит хорошо, беззлобно. С пациентами ведет себя тоже очень по-доброму, старается шуткой успокоить. Очень ответственно к работе относится, никогда не халтурит… Ну, знаете, как бывает, – принялась пояснять она, – иной делает тяп-ляп, на скорую руку, а человек через три месяца снова приходит. Некоторые так поступают нарочно, чтобы лишние деньги вытянуть. Клиника-то платная, и услуги довольно дорогие. Но, к слову сказать, у нас таких врачей нет, – твердо заверила Омельченко. – И Эдик, и Вячеслав всегда твердят, что залог успеха – качество и железная репутация заведения. Ой, да к нам многие из других хваленых клиник приходят перелечиваться! Вячеслав сам рассказывал, придет человек, на боль жалуется… Посмотришь – все заделано, металлокерамика даже стоит, а раскроешь – мамоньки мои! – Людмила с неподдельным ужасом всплеснула руками, словно сама занималась лечением и протезированием зубов. – Под материалом-то все больное, незаделанное! Прямо на невылеченный зуб протезы ставят, представляете? Спросят – где делали? Отвечают – в соседней клинике, за бешеные деньги! Вячеслав даже рассказывал, что несколько раз отказывался переделывать, отправлял обратно. Говорит – вот где вам такое сделали, туда и идите, требуйте перелечить, а я не возьмусь. Не понимаю я таких халтурщиков, – вздохнула она. – Врачи все-таки, нужно же совесть иметь.

– Да, моя мама тоже часто на непорядочность врачей жалуется, – усмехнулся Родион.

– Не все такие! – тут же возразила Людмила. – Я же говорю, у нас в клинике такого нет. Вот к нам народ и идет. К тому же и цены у нас божеские.

– Люда, а у вас есть какие-то предположения относительно того, что могло случиться с Вячеславом? – спросила я.

Омельченко озабоченно покачала головой.

– Не хотелось бы заранее плохо думать, – призналась она. – Но мне кажется, что что-то неладное с ним случилось. Никогда Вячеслав работу не прогуливал. А уж чтобы деньги чужие потратить…

– Эдуард говорил, что там не такие уж большие деньги, – сказала я.

– Да какая разница! Если бы Вячеславу так уж нужны они были – ну что ж, потратил бы, всякое в жизни случиться может! Но он бы тут же сообщил Эдуарду! Даже если ему по каким-то соображениям пришлось уехать, он бы позвонил! Веронике-то уж во всяком случае! Мы не в каменном веке живем, чтобы дать о себе знать было затруднительно, верно? – Людмила окинула нас с Родионом выразительным взглядом своих голубых глаз.

– А если ему пришлось скрыться? – задумчиво проговорила я. – Вы не допускаете такой мысли?

– Не знаю, – честно призналась Омельченко. – Да от кого ему скрываться-то?

Я посмотрела на Перетурина, который при этих словах нахмурился.

– Не знаю, – наконец буркнул и он, видя, что я своим вопросительным взглядом апеллирую к нему. – Вообще-то не от кого ему было прятаться, насколько я знаю. Но даже если и так, значит, его тем более нужно искать! Это еще раз доказывает, что он попал в беду! Я уже в этом не сомневаюсь.

– Людмила, а вы можете хорошенько вспомнить тот день, когда Вячеслав пропал?

– Конечно, – не задумываясь, сказала Омельченко. – Я его прекрасно помню.