Александр Багой - Война без особых причин

– Я понимаю, пап– сказал я – Конечно то что, что я делаю – это плохо. А что по твоему хорошо? Просидеть пять лет в институте, живя на одну стипендию? А получив диплом пойти инженером на завод? Получать грошовую зарплату и год копить деньги, чтобы купить джинсы. Потом еще год копить на ботинки. А когда ботинки куплены, оказывается, что джинсы износились и надо копить на новые. И так по кругу, всю жизнь, пока не окажется, что жизнь-то прошла и пора копить на похороны. Это по твоему хорошо? – я задохнулся и замолчал. Отец тоже молчал, задумчиво гладя пальцами верхнюю губу.

– Я понимаю тебя – неторопливо начал он, словно читая лекцию – Я многое мог бы возразить тебе. Ну, например – на зарплату инженера можно без труда купить джинсы. Но я понимаю, джинсы для тебя только символ другой, более интересной жизни.

Я могу сказать, что тебе не обязательно работать именно инженером. Ты мог бы заняться бизнесом, я имею в виду настоящим бизнесом. Да и инженером не обязательно быть всю жизнь. Ты молод и не глуп и наверняка мог бы продвинуться. Но здесь дело не в этом. И в бизнесе и на производстве, чтобы чего-то добиться надо много работать и ждать. А ты ждать не хочешь. Ты хочешь все сразу. Так!

– Так – ответил я. Отец покачал головой.

– Ты все-таки еще очень молод. Мальчишка. Не понимаешь, что все и сразу не бывает.

– У меня будет – возразил я, но отец не обратил на это внимания:

– Я говорю с тобой сейчас не как отец с сыном, а как старший, лучше знающий жизнь с молодым и неопытным. Я боюсь ты не до конца понимаешь, куда лезешь. Это ведь не на работу устроиться: хочу – работаю, а не хочу – уволюсь. Здесь так не получится. По этой дороге стоит только пойти и свернуть уже будет нельзя. Придется идти до конца. А какой будет этот конец, никто не знает. И что ты приобретешь, а что потеряешь – неизвестно. И еще вопрос: стоит ли приобретенное той цены, которую придется заплатить. А заплатить обязательно придется. Это ведь как война, Вадик, а на войне проигравшие от победителей не очень то отличаются. Я тебе это как историк говорю. Подумай об этом. И вот еще над чем подумай. Ты влезаешь в серьезную игру. В ней свои правила. Правила жестокие. Играют в ней многие, а вот выигрывают, если выигрывают, единицы. И это не простые люди. Они рождены для такой игры. Как рыбы для воды. Я думаю, что знаю тебя не плохо. Я совсем не уверен, что ты такой как они. Пойми, это не значит, что ты хуже других. Просто люди не живут в воде, но зато и рыбы на берегу жить не могут. Каждому свое. Сейчас ты хочешь сунуться в воду, но подумай, сможешь ли ты в ней плавать? Вдруг ты утонешь? Подумай. Соизмерь свои желания и свои возможности. Не торопись. Тебе не куда спешить. Просто подумай – сможешь ли?

Отец замолчал. То, что он сказал неожиданно совпало с тем, что говорил дядя Коля. Разница была лишь в том, что дядя Коля предлагал попробовать, а отец – постоять в стороне. Признать правду отца, значило признать свою слабость. Я не мог это сделать. Просто не мог. И поэтому упрямо набычившись я сказал.

– Мне все равно. Пусть будет, что будет.

Отец всегда свято верил в силу логики. И терялся, когда видел, что она не действует. Он не знал как еще можно переубедить меня. Горечь от собственного бессилия прозвучала в его словах:

– Похоже ты уже все решил…

– Да – отрезал я.

Повисла тягостная пауза. Говорить больше было не о чем. Резко и как-то очень тревожно позвонил телефон. Я вскочил, но отец опередил меня:

– Сиди, я подойду – сказал он. Отец вышел в коридор. Я услышал как он говорит.

– Да…. Здравствуй…. Да, он дома…. Сейчас.

– Вадик, тебя к телефону.

– Кто? – спросил я вставая.

– Твой друг Андрей – ответил отец.

Я прошел к телефону, отц посторонился, пропуская. Трубка лежала возле аппарата. Я взял ее.

– Да – сказал я.

– Ты где пропадаешь? – услышал я голос Осины.

– Да, так – ответил я. – развлекаюсь везде понемногу.

– Давай быстро вниз. Мы ждем тебя у подъезда.

– Я ночь не спал – сказал я – дай отдохнуть.

– На том свете отдохнешь – отрезал Осина – давай вниз. Мы ждем.

В трубке раздались гудки. Я медленно опустил ее на рычаг. Шагнул в комнату. Отец сидел в кресле в прежней позе.

– Пап – сказал я – мне нужно идти.

– Иди – ответил отец. Я медлил уходить.

– Пап – помявшись сказал я – не говори пока маме ничего, хорошо? Отец невесело усмехнулся.

– А ты оказывается заботливый сын – сказал он. – Ладно, не скажу. Иди. Я повернулся и пошел назад в коридор. В спину мне отец произнес: