Марина Юденич: Исчадие рая

– А как вы узнали, что я собираюсь постучать?

Удивление охранника было столь велико, что, явно нарушая массу инструкций, он коротко и хмуро, но все же ответил ей:

– Камеры наблюдения.

– Понятно. Мне можно войти?

– Вас ждут?

– Думаю, что нет, но скажите, пожалуйста, кому-нибудь из взрослых в доме, что приехала психолог Левицкая для встречи с Леной Егоровой. И это очень важно. Пожалуйста.

Охранник ничего не ответил, но калитку перед Ларисой притворил не до конца, как бы давая понять, что дело ее не безнадежно, и он отправился передавать ее слова кому-то, кто уполномочен принять окончательное решение. Вернулся суровый страж через несколько минут и по-прежнему хмуро обронил:

– Проходите, – чуть шире открывая перед ней калитку.

Взгляду Ларисы открылся пейзаж типичной барской усадьбы конца прошлого или начала нынешнего века, на заднем плане которого, едва различимый за деревьями, виднелся большой дом с белыми колоннами.

– Пойдемте. – Человек в камуфляже встал перед ней и, не оглядываясь, четким размеренным шагом двинулся вперед.

«Никогда бы не подумала, что здесь можно жить, – заметила про себя Лариса, разглядывая из-за спины охранника дом, действительно «похожий на дворец», как говорилось в старом детском стихотворении, которое ее заставляли учить в школе – дома такая поэзия не приветствовалась. – Бедные люди… Не случайно, что у них возникли такие страшные проблемы».

Она подняла голову, чтобы получше разглядеть торжественный фасад дома, и в эту минуту ей почудилось, что кто-то, наблюдающий за ними из окна второго этажа, быстро отпрянул назад, отчего слабо колыхнулась прозрачная занавеска. Возможно, разумеется, что причиной тому было легкое дуновение теплого ветра или сквозняк, свободно гуляющий по дому.

Они уже поднимались по ступенькам, ведущим к парадной двери, отворив которую охранник пропустил Ларису вперед, а сам остался снаружи, оставляя ее один на один с затаившимся домом.

В просторном холле, стены которого обиты были темными дубовыми панелями, уже очень старыми, но оттого еще более торжественными, а пол покрыт большим ковром, очевидно дорогим, но тоже весьма древним и несколько потертым, остро ощущалась атмосфера внезапно нагрянувшей беды: было накурено, пахло валерьянкой, хвоей траурных венков, воском оплавившихся свечей и сладковатым дымком кадила. Главным же символом несчастья было огромное трюмо, наглухо задрапированное тонкой черной тканью.

Откуда-то из-за боковой двери послышались голоса, и навстречу Ларисе вышла небольшого роста хрупкая и довольно молодая женщина, в черной траурной одежде и кружевной косынке, небрежно наброшенной на голову. Лицо ее было бледным, глаза опухшими, и взгляд их скользнул по Ларисе безучастно, как если бы она постоянно находилась здесь, притом на этом же самом месте.

– Вы – к Елене? – тихо спросила женщина, но было очевидно, что ни малейшего интереса по этому поводу она не испытывает. А Елена, к которой явилась нежданная гостья, – совершенно посторонний, самостоятельный человек, просто живущий с ней под одной крышей, что-то вроде соседки по большой коммунальной квартире.

– Да, если вы позволите. Я – психолог Левицкая, и мне очень важно сейчас поговорить с ней, поскольку состояние девочки может быть…

Женщина не дослушала Ларису и, казалось, просто не поняла и и одного ее слова и в целом – смысла всего сказанного. Она вяло пожала плечами и сделала неопределенный жест рукой, который, при известной доле воображения, можно было принять за приглашающий.

– Поднимайтесь. Только она не хочет ни с кем говорить.

– Простите, как вас зовут? – осторожно поинтересовалась Лариса.

– Дина. Я сестра Раи, – не удивившись вопросу, по-прежнему безучастно ответила женщина, но из глаз ее вдруг потекли тихие слезы, чего она, впрочем, даже не заметила.

– Вы не пытались говорить с Леной или вызвать врача?

– Нет, у нее же ничего не болит, зачем врач? Просто она не хочет с нами разговаривать, – тихо ответила женщина, продолжая плакать, и вдруг так же отрешенно, без тени эмоций, добавила: – И никогда не хотела…

Ларисе стало не по себе, но одновременно нарисованная ее воображением картина обозначилась более отчетливо.

– Так вы не возражаете, если я поднимусь? – на всякий случай уточнила она еще раз, и женщина снова тихо ответила ей:

– Проходите. Знаете, где ее комната?

– Нет.

– Вторая дверь по коридору. Только она обычно запирается изнутри на ключ.