Марина Юденич - Исчадие рая

Юная дама попросила кофе и к нему – порцию «Мартеля», ее любимого коньяка. Впрочем, коньяк она позволяла себе крайне редко, зная его коварные свойства быстро подчинять человека себе, незаметно парализуя его сознание. Но сегодня был такой день!

– За тебя! – обратилась она к своему отражению в большом оконном стекле. За стеклом быстро струилась полноводная людская река, проплывали силуэты, мелькали руки, на секунду отчетливо возникали лица, чьи-то любопытные глаза пытались разглядеть изящное убранство ресторана, но все быстро исчезало в водовороте толпы, лишь мельком задевая сознание. Почудилось, что ее отражение вдруг растворилось в прозрачной, почти невидимой глади стекла и вновь возникло уже по другую его сторону, в ярком людском потоке, – едва различимое, легкое и невесомое. Пройдет еще несколько секунд, поток подхватит его, даже не замечая того, закрутит в своем водовороте и унесет навсегда, устремленный в бесконечность. Видение не испугало ее. – За тебя! – повторила юная женщина, уже не различая себя в толпе. – Спасибо, ты была настоящая девчонка!

Она залпом допила коньяк, закусила обжигающую пряную жидкость крохотным пирожным – птифуром, их всегда подавали в «MAXIM'S» к кофе или чаю, и попросила счет.

Ночь была на исходе, а Рокотов так и не появился и не дал о себе знать каким-либо образом. Анна терялась в догадках, а мысль о том, что случилось что-то страшное, медленно зрела в ее сознании. Собственно, это была не мысль, поскольку веских причин думать именно так, у Анны не было, а скорее – предчувствие, которое из смутной тревоги постепенно перерастало в устойчивое ощущение надвигающейся беды.

В такие минуты человек склонен любое, даже самое малозначительное, обстоятельство рассматривать как мрачное предзнаменование и косвенное подтверждение самых худших догадок. Анна в этом смысле не была исключением, и, когда администратор второго этажа вскользь сообщила ей под утро, что все гости сегодня как-то быстро разъехались и сейчас в апартаментах находится только бесчувственный Егоров, она сочла это дурным знаком. «Крысы бегут с тонущего корабля» – такой была первая мысль, пришедшая ей в голову, и тревожное состояние сразу обрело еще более отчетливые контуры. Она почувствовала себя последней пассажиркой огромного лайнера, медленно погружающегося в бездонные, ледяные пучины, одинокой, всеми покинутой и забытой. С какой стороны нападет на нее подкравшееся несчастье, Анна не понимала, но, сохраняя остатки самообладания, пришла к выводу, что источником опасности в эти предрассветные часы является все же Егоров.

Она собиралась подняться к нему, когда на пороге кабинета возникла массивная фигура старшего секьюрити.

– Что? – помертвевшими губами выдохнула Анна, ожидая услышать самое страшное, но парень неопределенно пожал плечами.

– Да ничего особенного. Так, чудит помаленьку. Проспался. Открыл окно. Мой человек думал: желает глотнуть свежего воздуха, а он возьми бутылку коньяка, почти полную, заметь, и рюмку, и лимон туда – бах! И вышвырнул. А потом, как ни в чем не бывало, попросил горячего чаю. Причем в большой чашке. Самой большой, какая есть.

– Чего попросил? – Анна не сразу поверила в услышанное, потому что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Егоров требовал чая – значит, новый запой пошел на убыль. Об этом она даже не мечтала.

– Чаю. Чаю с лимоном, и побольше. Ты что, не помнишь? Он всегда так в себя приходит. Так что я человека своего отозвал, пускай мужик спокойно оклемается.

– Да, конечно. Спасибо тебе.

– Не на чем.

Анна поспешила наверх. На втором этаже царила непривычная для этого времени обстановка: двери почти всех апартаментов были широко распахнуты, в комнатах царил обычный после ухода гостей беспорядок: смятое белье на постелях, пустые бутылки, грязная посуда на столиках, полные окурков пепельницы. Эта картина более соответствовала часам десяти-одиннадцати утра, к тому же, как правило, один-два гостя застревали у них до обеда, а то и до вечера, – сейчас не было никого.

Плотно закрыта была одна лишь дверь, и, подходя к ней, Анна снова вспомнила свой страшный сон и то, что открылось ей за дверью пустой квартиры. На мгновенье, сквозь привычные, ухоженные интерьеры заведения, вдруг проступили обветшалые стены мрачного дома и повеяло плесенью и тленом. Анна энергично тряхнула головой, пытаясь отогнать видение, и негромко постучала в закрытую дверь.

– Кто? – резко и неприветливо, но довольно бодро отозвался из-за двери голос Егорова.