Михаил Март: Спиной к стене

– Нет, Олег. Твоя теория не проходит. Зачем убивать налетчиков, пока они не закончили работу? Деньги никто не унес.

Громов встал, подошел к окну, приоткрыл фрамугу и закурил.

– Хранилище засветилось. Оно попало в поле зрения прокуратуры и валютного отдела ФСБ. Как и каким образом отвести от себя подозрение? Свалить все на банкиров, которые работают в сговоре. Они не докладывают деньги в мешки, а документы выписывают на полную сумму. Ни одна машина до хранилища не доехала, их опустошили по пути. Банкам возмещают ущерб страховые компании – сговор банкиров очевиден, а хранилище вроде бы ни при чем. Так вот, умные головы решили, что ты работаешь по наводке босса из хранилища.

– Красиво, черт побери, Олег! – Потрескавшиеся губы Гордеева растянулись в улыбке. – Но в твоих выводах зияет огромная дыра…

Вошла медсестра с миской горячей воды, салфетками и вазелином. Громов едва успел спрятать сигарету.

– Очередная экзекуция? – спросил майор.

– Я хочу смыть грим. Вас перемазали до неузнаваемости.

– Оставьте поднос, я сам этим займусь, – сказал Олег. – Вам же лучше, я быстрей уйду да еще что-то полезное сделаю.

Медсестра поставила поднос и вышла. Громов выбросил сигарету в окно и принялся за работу.

– О какой дыре ты говорил?

– Если банкиры возвращали свои деньги назад, то клали бы в сумки всю сумму, а они забирали свою долю, остальное шло, как вы говорите, боссу. И если налет лишь цирковой фокус, то автоматы не обязательно заряжать боевыми патронами. И главное. Зачем в сумки класть настоящие деньги? Глупый неоправданный риск. Блатные могут стянуть бабки, ищи их потом… Идея со сговором банкиров не проходит.

Слушая Гордеева, Олег не мог скрыть удивления.

– Для майора ты слишком умный.

– Принять твои слова как комплимент или недостаток?

– Я слышал, Антон, что у тебя два высших образования. А почему в майорах ходишь до сих пор?

– Мне нравится оперативная работа. Командовать и стучать кулаком по столу не в моем характере.

– А деньги?

– На шее жены сижу. Сначала переживал, даже сопротивлялся, но потом свыкся. Она юрист, у нее своя фирма, а папочка заправляет бюджетом области. Я бы его посадил, но тогда всех пришлось бы сажать. На себя я махнул рукой, только ради жены и живу.

– Она в роддоме. Когда узнала, что с тобой случилось, начались схватки.

– Я в курсе. Удачи мне в жизни не видать, Бог меня не любит. Я много глупостей наделал, теперь расплачиваюсь. Ради Елены бросил первую жену, а через три месяца она умерла. Скрывала от меня свою болезнь, но мой уход добил ее. Никогда себе этого не прощу.

– Ты же понимаешь, Антон, в ментуре твоя карьера кончилась. Ты инвалид.

– Жаль, что не сдох. Теперь обо мне тесть позаботится, пристроит в теплое местечко.

– Я знаю одно такое местечко. Там ты нужен больше, чем кто-либо другой.

Гордеев через силу улыбнулся.

– Центральное хранилище коммерческих банков? Я уже думал об этом.

– На ходу подметки рвешь. Только не считай начальников хранилища дураками. Несомненно, они сочтут тебя «кротом», ну и пусть считают. Работай на совесть и не суй нос, куда не следует. Их задача – выглядеть чистыми и пушистыми. Твоя задача – преуспевать по службе. У тебя глаз наметанный, сам увидишь все, что тебе надо увидеть.

– Как на это посмотрят Вербицкий и Мякишев?

– Все, что они хотели от тебя услышать, уже услышали. Для них ты пройденный материал. Пенсионер. Задачи у вас одинаковые, подход разный. Будут результаты, ты с ними свяжешься. Нет – на нет и суда нет. Зачем тебе нужно испытывать чье-то давление? Живи как живется и привыкай к новым условиям.

– Ты сказал, что я попал под подозрение? Каким боком?

– За тобой не приехала машина. Тебе позвонил дежурный и велел срочно приехать в райотдел. Ты пошел к метро проходными дворами и вляпался в передрягу.

– Все так.

– Дежурный тебе не звонил и никто в управлении в тебе не нуждался.

– Тогда кто же звонил?

– Тот, кто хотел втянуть тебя в это дело. И у них все получилось. Но Вербицкий видит картинку по-своему. Тебе надо самому разобраться в сложившейся ситуации. Крапленая колода, которой играют со следствием в преферанс, в хранилище, по-другому быть не может.

– Я подумаю.

– Конечно, старина. Я на стреме и всегда готов помочь, возможностей у меня не меньше, чем у Вербицкого.

– Наслышан. Увидимся, когда я встану на ноги. Громов закончил процедуру снятия грима и ушел, оставив на тумбочке гору грязных салфеток.