Валерия Вербинина - Ход Снежной королевы

– Дорогая кузина, – промолвил он, – неужели вы хотите сказать, что приняли всерьез вздор, пришедший в голову какой-то служанке? Кровавые буквы, «вы все умрете здесь»… Такое подошло бы скорее для какого-нибудь готического романа, но уж никак не для реальной жизни!

Дезире улыбнулась, и ее глаза сверкнули золотом.

– Иногда жизнь превосходит любые романы, Эрнест, – заметила она.

Но тут дворецкий вместе с доктором ввели Франсуазу, которая все плакала и никак не могла успокоиться. Заметив горничную, моя мать распрямилась, как струна.

– Скажите мне, дорогая, – сердитым тоном осведомилась она, – что вы тут такое напридумывали? Как вам не совестно!

– Клянусь, мадам! – всхлипнула Франсуаза. – Зеркало… оно… на нем были… ужасные буквы… Честное слово, я ничего не выдумываю!

– Да вот оно, ваше зеркало, – вмешался папа, указывая на него. – Когда мы пришли сюда, оно было совершенно чистое! Что на вас нашло, мадемуазель?

Франсуаза хлюпнула носом и покосилась на зеркало. Я заметил, что она вовсе не хотела на него смотреть, но ей все же пришлось. Поняв, что никакой угрожающей надписи там нет и в помине, она побледнела и переменилась в лице.

– Но… я ничего не понимаю, месье… – в крайней растерянности пролепетала она. – Те ужасные слова… я видела их так же, как сейчас вижу вас… Господи! – Она заломила руки. – Господи! Что же это такое?

Кто-то легонько дотронулся до моего плеча. Я обернулся и увидел тетю Дезире, которая чрезвычайно внимательно наблюдала за происходящим.

– Ты хорошо знаешь девушку? – вполголоса спросила у меня тетя.

Я ответил, что да, что она давно мне знакома.

– Не замечал в ее поведении никаких странностей? – продолжала тетя, пытливо глядя на меня.

Я честно сказал, что прежде ничего подобного за Франсуазой не водилось.

– Может быть, она пьет? Среди ее ближайших родственников не водилось умалишенных?

Мне не очень понравилось, что тетя готова напуститься на бедняжку вместе с остальными.

– Нет, – сердито проговорил я, – Франсуаза не пьет. Вот ее подруга Марианна – та любит пропустить стаканчик-другой, но так, чтобы никто не видел. И никаких сумасшедших родственников у Франсуазы нет, ее отец держал бакалейную лавку, но разорился и помер.

Меж тем отец допрашивал Франсуазу, но не мог добиться от нее ничего вразумительного. Но девушка упрямо настаивала: она видела надпись, и та не могла ей померещиться. Франсуаза убирала в гостиной, как всегда, а когда подошла к зеркалу…

– Ты же обычно протираешь тут все по утрам, а не во время ужина, – вмешался дворецкий. – Разве нет?

Девушка обиженно ответила, что всегда готова выполнять свою работу, и вообще, у господина графа собралось столько гостей, что лишняя уборка комнатам не повредит.

Мне стало жалко Франсуазу, потому что она выглядела такой растерянной, а папа, вместо того чтобы отпустить ее, все допытывался, куда же могла исчезнуть надпись кровью, если она и в самом деле тут была. Привлеченные случившимся, в дверях столпились слуги, и то и дело в комнату заглядывала чья-нибудь любопытная физиономия. Само собою, явилась и Клер – как всегда, со своей ядовито-понимающей улыбочкой на лице, которую я терпеть не мог.

– Вот что случается, когда бегают за всякими кучерами! – сказала она как бы про себя, но так, что ее услышали все. – В голове всякая чепуха, вот ей и чудится невесть что.

Франсуаза закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Даже моя мать и та, по-моему, смутилась! Но Клер, ясное дело, все было нипочем.

Отец развел руками, показывая, что больше он ничего не может поделать. Лабиш увел всхлипывающую девушку, а тетя Дезире подошла к доктору.

– Месье Виньере, можно с вами поговорить? Скажите, вы имели дело с Франсуазой прежде?

– То есть как с пациенткой? – уточнил доктор. – Разумеется, мадемуазель Фонтенуа. Я лечу всех, кто живет в замке, это входит в мои обязанности.

– А от чего вы лечили Франсуазу? – осведомилась Дезире.

Доктор Виньере пожал плечами.

– Ну… от того же, от чего и других женщин. Головные боли, простуды, легкие недомогания…

– Вот как, – уронила тетя. – Скажите, доктор, только откровенно: у вас не создавалось впечатления, что Франсуаза – фантазерка? Есть, знаете ли, такие люди с болезненным воображением, склонные придумывать разные разности, чтобы только привлечь к себе внимание. За ней ничего подобного не водилось?

Однако доктор решительно покачал головой.

– Нет, мадемуазель Фонтенуа. Конечно, Франсуаза – впечатлительная девушка, легко поддающаяся внушению, немного слабохарактерная, но те же недостатки в той или иной мере присущи большинству людей, и в них нет ничего патологического.