Дэвид Ливайн - Город солнца

Беру очень нравилось сидеть за столом с молодой красивой женщиной. Ее запахи превратили привычную, как старый халат, кабинку в ресторане в новое, совершенно загадочное место. Ощущался легкий аромат мяты от резинки, которую она пожевала после кофе, а затем засунула в пакетик от сахара; пахло цитрусовыми (Бер решил, что это лак для волос) и цветочными духами. Однако пора было уходить. Во время первого свидания ему совсем не хотелось затягивать разговор до момента, когда обоим уже не о чем говорить. Вообще-то со Сьюзен это было маловероятно, потому что она чувствовала, сколько задерживаться на одной теме разговора, перед тем как переходить к другой, а в какие моменты вообще нужно помолчать. И тем не менее Бер поднял руку, подзывая Кэйтлин, которая стояла у стойки. И она поспешила к ним с уже готовым счетом.

– Еще чего-нибудь, Фрэнк? – спросила официантка сиплым голосом. Да и каким еще он может быть у женщины, работающей в подобном заведении?

– Нет, спасибо, – ответил Бер, прежде взглянув на Сьюзен, которая отрицательно помотала головой. Когда он вынул кошелек, она тут же полезла за своим.

– Можно я…

– Конечно же, нет, – пробормотал Бер, отсчитывая банкноты, – но за предложение спасибо.

– Я знала, что ты скажешь «нет», – улыбнулась Сьюзен, и от этой улыбки его бросило в жар.

– Пошли?

Она взяла сумку, пальто и шарф и выскользнула из кабинки.

Задира зашел в душевую танцующей походкой, хотя музыка в его голове так и не зазвучала. Он освоил эту походку еще во время первой отсидки. Задира понял тогда, как это важно – демонстрировать уверенность даже тогда, когда ее не чувствуешь. Он прошел мимо двух амбалов, которые уже заканчивали мыться, и направился к крайним кабинкам. Задира слегка напряг мышцы спины и почувствовал, что накачаны они неплохо, но до этих двоих ему далеко, что и неудивительно при весе восемьдесят четыре, ну максимум восемьдесят шесть килограммов. Эти два лба, которые, закрыв воду, уже вытирались, были тяжелее его килограммов на двадцать каждый, что им явно не стоило особых усилий. Тюремные полотенца едва сходились у них на поясах. Задира прислушался к звуку своих шагов по кафельному полу, осознав вдруг, что обманывал себя – мускулатура у него что надо, но ростом он не вышел. К тому же за время бездействия он потерял изрядную долю скорости и стремительности, которые считал своим основным преимуществом. Задира решил, что если ему удастся отсюда выбраться и сесть на диету, он сократит число подходов, увеличит количество повторов, повысит скорость движений и в результате станет жилистым, как азиатский кикбоксер. Хватит уже быть быком, пора стать коброй.

Задира следил вполглаза за парнями, которые, собрав свои вещи, вышли из душевой. Он отрегулировал температуру воды, встал под душ и намылился дешевым тюремным мылом. Он уже смывал мыльную пену, когда вошли они – три огромных мускулистых амбала. Задира услышал звук их шагов, который не заглушила льющаяся вода. Боковым зрением он увидел шлепанцы первого из них совсем рядом, и это было плохим признаком. Задира решил не дергаться и повернулся к ним спиной, чтобы показать, что не боится. Но они не собирались пугать его. Они пришли не для этого.

Первый удар, мокро шлепнувший Задиру по пояснице, застал его врасплох. На секунду он ощутил самодовольную уверенность, потому что удар показался ему легким и безболезненным, и повернулся было, чтобы надрать задницы этим типам. Конечно, драться нагишом было не совсем удобно, но думать об этом было некогда – его охватила ярость. Потом его тело вдруг осознало, что это был вовсе не шлепок. Его чем-то пырнули.

– Черт! – выдохнул Задира, чувствуя, как холодеет почка. Ее как будто заморозили.

Затем на него обрушились удары заточками, как рой разъяренных пчел. Он попробовал отбиваться кулаками, но удары были уже слабыми и цели не достигали. Удары же нападавших каждый раз оставляли ярко-красные кляксы крови на бледной коже Задиры. Ноги его ослабели и превратились в желе. Он даже не упал, а буквально стек на пол, прямо под душ. Нападавшие немного постояли над ним – трое чернокожих, которых он никогда не видел, с пустыми, ничего не выражающими лицами.

– Добро пожаловать в тюрьму штата, амурчик, [22] На уголовном жаргоне – насильник малолетних. – сказал один из них сквозь зубы.

Они подставили свои окровавленные заточки под струю воды и, когда они стали чистыми, повернулись и вышли из душа. В глазах у Задиры потемнело. Он уже почти ничего не видел. Прищурился – перед глазами оказался кафельный пол. По нему широким потоком его кровь стекала в сливное отверстие в нескольких сантиметрах от лица.