Джон Гришэм - Невиновный

В течение нескольких месяцев Рон был совершенно счастлив: чист, трезв и полон решимости с Божьей помощью покончить с дурными пристрастиями. Он стал посещать Общество анонимных алкоголиков, стараясь не пропускать ни одного собрания. Его медикаментозное лечение было сбалансировано, а родственники и друзья охотно общались с ним. Рон был весел, шумен и всегда имел наготове остроумный ответ или смешную историю. К испугу незнакомцев, он с хитрым видом начинал каждую свою историю словами: «Когда я сидел в камере смертника…» Родные не оставляли его своими заботами и часто удивлялись способности Рона помнить мельчайшие подробности событий, случавшихся с ним в тот период, когда он в буквальном смысле слова был не в своем уме.

Транзитный дом находился неподалеку от центра Нормана, до конторы Марка Барретта оттуда было рукой подать, и Рон нередко заходил к нему. Адвокат и клиент пили кофе, говорили о музыке, обсуждали иск. Рона, что неудивительно, прежде всего интересовало, когда дело может быть завершено и сколько денег он сможет получить. Марк пригласил Рона посетить вместе с ним его церковь – приход Учеников Христа в Нормане. Несколько раз Рон ходил с женой Марка на занятия воскресной школы и был очарован открытостью и свободой дискуссий о Библии и христианстве. Спрашивать можно было о чем угодно – не то что у пятидесятников, для которых Слово было непогрешимым и непререкаемым, а иные взгляды осуждались априори.

Большую часть времени Рон посвящал музыке, практикуясь в исполнении какой-нибудь песни Боба Дилана или Эрика Клэптона до тех пор, пока не добивался максимального сходства исполнения. И он нашел себе занятие: выступал в некоторых кофейнях в Нормане и Оклахома-Сити, исполнял песни по заказу и собирал кое-какую мелочь со своей немногочисленной аудитории. Страх сцены был ему неведом. Его вокальные данные были весьма ограниченными, но он не придавал этому значения, он просто пел.

Оклахомская ассоциация противников смертной казни пригласила его спеть и сказать несколько слов на собрании, организованном для сбора средств в пожарной части – популярном месте гуляний, расположенном неподалеку от Оклахомского университета. Присутствие двух сотен людей, что являлось гораздо более обширной аудиторией, чем те, к коим он привык, смутило Рона, и он встал слишком далеко от микрофона. Его было еле слышно, но встречали его все равно восторженно. В тот вечер он познакомился с доктором Сьюзан Шарп, профессором криминологии Оклахомского университета и активисткой движения против смертной казни. Она пригласила его к себе на занятия, и он с радостью согласился.

Они подружились, хотя Рон вскоре стал воспринимать эту дружбу как роман. Сьюзан же старалась держаться в рамках дружеских отношений и испытывала к нему профессиональный интерес. Перед ней был глубоко травмированный, несчастный человек, и она очень хотела ему помочь. О романе с ее стороны не было и речи, и Рон не был агрессивен.

Успешно пройдя первую стадию программы Транзитного дома, Рон благополучно перешел ко второй. Теперь он жил в отдельной квартире. Аннет и Рини истово молились о том, чтобы он оказался способен жить самостоятельно. Они старались даже в мыслях не связывать его будущее с санаториями, психиатрическими больницами и частными клиниками. Если он сумеет пройти через вторую стадию программы, то следующим шагом мог бы стать поиск работы.

Рон продержался около месяца, а потом потихоньку пошел вразнос. Без дисциплины и надзора он начал пропускать прием лекарств и не мог устоять против острого желания выпить холодного пива. Любимым местом времяпрепровождения стал для него бар «Дели» в кампусе – место, привлекавшее забулдыг и «детей контркультуры».

Рон стал там завсегдатаем и, по обыкновению, напиваясь, делался нехорош.

29 октября 2001 года Рон давал показания под присягой в качестве истца. Комната стенографистов была забита адвокатами, жаждущими порасспросить человека, ставшего местной знаменитостью.

После нескольких предварительных вопросов главный адвокат защиты спросил Рона:

– Вы принимаете какие-нибудь лекарства?

– Да, принимаю.

– Это препараты, прописанные вам врачом?

– Да, психиатром.

– У вас есть список этих лекарств, знаете ли вы, что сейчас принимаете?

– Да, знаю.

– И что это за лекарства?

– Я принимаю депакот, по 250 миллиграммов четыре раза в день; зипрексу – один раз, вечером, и веллбутрин – один раз, днем.