Ольга Степнова - Домик с крокодилами

– Рота, в ружьё! – завопил дед, и все помчались за мной, в хрупкие недра уютного домика.

Нет, пожалуй, не все, я спиной видел, как Беда усмехнулась, достала из сумки новую сигарету, прикурила, и только потом неспешно зашла в дом, поставив логическую точку в этом коротком штурме.

– Вам повезло, что я перезаряжал пистолет, – ухмыльнулся белокурый подонок, когда я выбил дверь спальни. Он действительно держал маленькую «беретту», но главное было не это. Дуло дамской игрушки упиралось в висок Марии, которую Никас с омерзительной цепкостью схватил за распущенные седые волосы.

Мария держалась молодцом.

Она не закатывала глаза, не визжала и не теряла сознание, она даже слегка подмигнула мне, когда я ввалился в комнату.

– Дёрнешься, убью старуху, – несколько отрешённо заявил Никас.

Я ни капли не сомневался, что он выполнит своё обещание, поэтому замер, как статуя, с занесённой для удара рукой.

В комнату толпой ввалились все остальные. Последней зашла Беда с сигаретой в зубах.

– Дёрнетесь, убью старуху, – повторил Никас, с насмешкой глядя на всех и увеличивая нажим стального дула на висок Марии.

– Какая я тебе старуха, говнюк, – зло зыркнула на него кухарка. – Жалко я тебе йаду пожалела на завтрак.

– Вот сучье отродье, – пробормотал дед, замерев с пистолетом, словно с шашкой наголо. – Возьми меня в заложники, отпусти женщину, у неё вся жизнь впереди.

Мария с такой благодарностью посмотрела на деда, что я вдруг понял – ей вовсе не шестьдесят, как я думал, а всего за полтинник.

– Я тебя бараньим рагу накормлю без йаду, служивый. Лучше меня его никто не готовит, – сказала она Сазону из своей неудобной позы, в которой голова её была низко наклонена.

– Ещё слово, и на ужин будут твои мозги, – прошипел Никас.

Злоба всё-таки пробились через его отрешённость. Злоба и ненависть ко всему человечеству, которое на данный момент олицетворяла наша разношёрстная компания.

Ирма вдруг оттолкнула Сома, Васю и деда. Она вырвалась в центр комнаты как укротительница тигров, потерявшая хлыст.

– Объясни, что всё это значит, – задохнувшись, прошептала Громова. – Объясни при чём здесь Мария, при чём здесь мой пистолет, и почему не Арно, а ты, ты, ты оказался в этом домике для гостей.

– Всем бросить оружие, – приказал Никас, ещё ниже и жёстче пригибая к полу Марию.

На пол полетели пистолет деда, перочинный нож Сома и берданка Беды, бог весть как оказавшаяся у неё на плече.

Никас осмотрел боевой арсенал и заржал.

– Я не верю, – прижала руки к груди Ирма Андреевна, – нет, я не верю… Ты бездельник, ты бестолковый малый, но не подонок! Ты не подонок, слышишь! Отпусти Марию, и пошли в дом. Будет ужин, свечи, вино, ты расскажешь мне про свою больную душу, детские обиды, неудовлетворённые амбиции и неосуществлённые мечты, а я пожалею тебя. Я тебя пожалею, Прохор вернётся, и мы опять будем семьёй, какой-никакой семьёй…

– Заткнись! – заорал Никас. – Заткнись, сволочь! Я ненавижу тебя! Ты сделала из меня тряпку, ничтожество, дешёвую безделушку!

– Что ты хочешь? – тихо спросила Ирма. – Что я должна сделать, чтобы ты отпустил Марию и убрался из моего дома?

– Ты прекрасно знаешь, что ты должна сделать, – процедил Никас, наклоняя Марию так, что она лбом почти уткнулась в пол и застонала – видимо, от боли в спине.

– Не знаю! – завизжала Громова. – Я не знаю, что тебе нужно!

– У тебя в команде есть автор детективов с почти всемирной славой. Неужели она тебе до сих пор ничего не разъяснила?! – холодно удивился Никас.

– Нет!

Марии было совсем плохо, лицо у неё налилось кровью, а дыхание стало прерывистым.

Стоя в неудобной позе, я боялся пошевелиться, но понимал, что обязан переломить ситуацию. Трудно на что-то решиться, когда к виску пожилой женщины приставлен пистолет психопата.

Элка дышала рядом, и дым от её сигареты щекотал мне ноздри.

– Никасу нужно пятьдесят миллионов долларов, – усмехнувшись, тихо сказал она.

– Пятьдесят миллионов? – переспросила Ирма. – Но это же… Это сумма выкупа за Прохора! Вы хотите сказать…

– Ирма, вы туго соображаете. Сына похитил ваш муж, – сухо сказала Беда.

– А… нет, ну… – Громова так и не смогла выговорить ни слова. Она схватила полу своего испачканного кровью пиджака и начала так её мять, словно хотела выжать из ткани сок.

– Ну ни …я себе, сходил в отпуск, – хмыкнул Вася, держась за ухо.

Сазон громко срыгнул.

Мария ещё больше покраснела и задышала чаще. Итогом этого приключения для неё в лучшем случае мог стать инсульт, в худшем прострелянная голова.