Владимир Михайлов - Выстрел на Лахтинской

В 49‑й комнате, где проживал Токарев, стояло четыре койки, заправленные одеялами мышиного цвета. На одной из них лежал юноша и рассматривал рисунки в анатомическом атласе. Он сообщил Маргонину, что Саша пошел в кино.

Маргонин сел на заскрипевший под его тяжестью венский стул и вынул из кармана коробку папирос.

— Курите, — предложил Маргонин, — как вас, кстати, зовут?

— Валентином. — И студент нерешительно взял папиросу.

— Я из уголовного розыска.

Юноша посмотрел на него удивленно.

— До прихода Токарева я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Валентин сразу же стал серьезным.

— Не припомните ли вы, где Токарев был утром пятого августа?

— Пятого августа? — удивленно произнес юноша.

— В этот день нашли убитым профессора Панкратьева, — напомнил Маргонин.

— Да, да. На рассвете Саша уехал на рыбалку, а когда вечером вернулся, мы рассказали ему, что профессор застрелился. Он, помолчав, только и сказал: «Марину жалко».

— А как вел себя Токарев в тот вечер?

— Тотчас же лег спать, видимо, очень устал.

— В его поведении вас ничто не удивило?

Валентин немного подумал.

— Ну, конечно... приехал с рыбалки, а рыбы не привез, но в тот вечер только и шли разговоры о смерти Панкратьева, о рыбе мы тогда даже забыли. Лишь через несколько дней кто-то спросил Сашу, а где же рыба, Но он только отмахнулся.

Минут через двадцать пришел из кинотеатра Токарев — высокий молодой человек с черными кудрявыми волосами, красивыми карими глазами и чуть пробивающимися усиками.

— Саша, это к тебе. Товарищ из угрозыска, — сказал Валентин и вышел, чтобы не мешать беседе.

— Какие отношения у вас с Мариной Панкратьевой? — напрямик спросил Маргонин.

Токарев отнесся к вопросу спокойно. Ответил с улыбкой:

— Чисто дружеские. Не следовало бы об этом говорить, но как женщина она, мне кажется, может произвести впечатление только на человека пожилого. Она ведь в некотором роде «синий чулок».

— А на какой почве у вас возникла дружба?

— Я учусь с Мариной в одной группе и работаю лаборантом на кафедре физиологии. Она хороший товарищ, много раз давала мне книги для подготовки к занятиям — с учебниками у нас туговато, а у профессора большая библиотека. Марина часто помогала Николаю Петровичу в исследованиях, а я всегда готовлю животных к опытам. Поэтому видимся мы почти ежедневно.

— И дома у нее бываете?

— Пришлось как-то раз. Профессора в то время вызвали к больному. Она угостила меня обедом. Я, конечно, не отказался, знаете, как кормят в студенческой столовой, а Марина готовит очень вкусно. Вот, собственно, все.

Маргонин умел разбираться в людях. Токарев ему понравился, вероятно, это был умный и симпатичный молодой человек, он вполне мог вызвать серьезное чувство у Марины, но вряд ли оно было бы обоюдным.

— Где вы были утром 5‑го августа?

— Вы меня в чем-то подозреваете? — удивленно спросил Саша.

— Да нет же, просто проверяем всех знакомых Марины, устанавливаем их алиби.

— Ах, вот оно что! 5‑го августа, если вы помните, был выходной. В тот день мы вместе с моим другом, машинистом паровозного депо Алешей Игнатовым, поехали на Каракамыш порыбачить. Вышел я из общежития на рассвете, у сквера меня ждал Алеша. Он взял у хозяина, где живет, двуколку и лошадь. Часа через полтора мы уже были на озере.

Рыба ловилась тогда на редкость хорошо. Наловили мы много. «Куда нам столько?» — спросил Алеша. Он, как и я, холост. И мы решили рыбу продать. Купил ее рыночный торговец.

— Значит, ваш приятель работает на железной дороге?

— Да, в паровозном депо.

— И последний вопрос. Как вы думаете, профессора убили? — спросил Маргонин.

— Трудно сказать, по городу разные слухи ходят, слышал я и разговоры, что его убила Марина. Но, по-моему, это ерунда, Марина такой человек, что и мухи не обидит!

...Алексей Игнатов работал помощником машиниста на станции Ташкент-товарная. Он подтвердил рассказ Токарева во всех деталях. Нашел Маргонин и торговца, которому «рыбаки» продали рыбу. Тот рассказал, что месяца полтора назад он купил у двух молодых людей около двух пудов рыбы. Но точно, в какой день это было, он уже не помнит...

Наконец вернулся из отпуска Тарасов, ближайший помощник профессора. На беседу с ним Сазонов возлагал много надежд.

Тарасов рассказал, что работает на кафедре физиологии уже три года, со времени окончания медфака. Исследования, в которых он ассистировал профессору, касались возможности спасения жизни собак и кроликов. Животным предварительно вводили смертельные дозы морфия, после чего у них извлекали значительную часть крови и старались отмыть яд физиологическим раствором. Затем «очищенную» кровь вновь вводили кролику или собаке.