Уголовного розыска воин

— Надо бы ее отвести домой, — сказал Сысоев.

— Ближний путь, — буркнул Еремин, — вот попадется какое село, и оставим.

Сысоев взял девочку на руки, а потом тоже устал, но подменить его никто не захотел.

Переночевали в заброшенном охотничьем зимовье, а утром снова двинулись в путь. Был полдень, когда путники вошли в долину. Река ушла вправо к синим крутым сопкам. Яркое солнце заливало долину, было тепло и по-осеннему уютно. Под ногами шуршали пожухлая трава, свежеопавшие листья берез и осин; долина была словно выкрашена в золото; но эти яркие краски, этот ясный солнечный день не радовали путников — они были заняты одним: быстрее добраться до заветной цели, до спрятанных драгоценностей. На пригорке Сысоев остановился, посмотрел вдаль и на опушке березняка, острым клином скатившегося с горы в долину, увидел старую чабанскую стоянку.

— Наконец-то, — сказал он, переводя дыхание.

Домика уже не было, на его месте оказалось еле заметное пепелище. Но старый тополь, в двух шагах от которого был закопан сундучок, словно древний старик, стоял, наклонившись к пепелищу как к могиле.

Прежде чем искать сундучок, разожгли костер, заварили чай. Обедали в полном молчании, каждый думал о чем-то своем.

— Расходиться потом будем или вместе, скопом? — наконец проговорил Еремин.

— Без документов плохо, — сказал Сысоев.

— Доставать придется, может, покупать, — сказал рыжий человек по фамилии Евлахов.

— Думаю, надо разойтись — лучше будет, а с документами кто уж как сможет, — заключил Еремин.

Сысоев первым поднялся и пошел к заветному месту, за ним в каком-то торжественном молчании направились остальные. Место, где был закопан сундучок с золотыми вещами, Сысоев определил сразу же. Однако сердце его тревожно сжалось, когда он увидел на том месте небольшое углубление, поросшее густой полынью.

«Не может быть», — мысленно успокоил он себя. Достал нож (копать больше нечем было) и вонзил его в землю. Копать принялись и остальные, с остервенением отбрасывая землю с сухими стеблями полыни. Мягкая земля вскоре кончилась, пошла слежалая глина с песком.

— Глубоко зарыли-то? — настороженно и с чуть заметной тревогой в голосе спросил Еремин.

— Надо еще копать, — неуверенно ответил Сысоев.

Копали недолго, шла глина.

Сысоев обтер нож о голенище, устало сел на кучу выброшенной земли.

— Может, в другом месте? — зло спросил Еремин.

— Нет, здесь.

— Ну-ка, друзья, поищем хорошенько вокруг дерева, может, этот товарищ (он сделал ударение на этом слове) забыл, где закопал.

И пошли они рьяно тыкать землю вокруг дерева. Но тщетно.

А когда, уставшие, взмыленные и злые, прекратили это занятие, то окружили Сысоева.

— Где золото?! — с налитыми кровью глазами спросил Еремин.

А Сысоев, ошеломленный этой неудачей, сидел теперь безучастный ко всему окружающему.

— Неужели кто нашел? — повторял он.

Сознание он потерял от первого удара рукояткой ножа в затылок. А потом его жестоко били, излив на нем, казалось, всю злость за те неудачи, которые преследовали этих людей вот уже десяток лет. Потом, до ссадин набив себе кулаки, они разошлись кто куда.

Галя сидела у пенька и играла листиками, когда дяди начали копать яму. Она заигралась и не обращала уже на них внимания, но ее вдруг испугал голос этого бородатого злого дядьки, который увел ее из поселка. А когда били другого, она спряталась за старую валежину и в ужасе закрыла ладонями лицо: она никогда не видела, чтобы так били человека. А потом все стихло. Галя осторожно, боясь, что ее сейчас же кто-то схватит, выглянула из-за валежины. Недалеко от ямы лежал тот дяденька, что нес ее на руках, а других уже не было. Девочка подошла ближе, дяденька стонал, лицо в крови. Она принесла остатки остывшего чая, намочила кончик платка и вытерла ему лицо. Вскоре дяденька пошевелился, открыл глаза.

— Дяденька, а дяденька, пойдемте домой, — потянула она его за рукав.

Сысоев пристально и грустно посмотрел на девочку, глаза его вдруг остекленели от слез; он уткнулся девочке в юбчонку и горько зарыдал.

Через два дня они пришли в поселок. Других выловили поодиночке. А золото, что было спрятано когда-то Сысоевым, нашел пастух Филатов и сдал государству.

Вероятно, у Баженова не было предчувствия надвигавшихся на него трагических событий. Утро ничего не предвещало. Сколько раз приходилось ему идти почти на смерть...