Илья Деревянко - Подонки

Выпустив рукоять ножа, я изо всех сил вцепился обеими руками в мохнатое горло. Отчаяние сменилось бешеной яростью, силы удесятерились. Хочешь верь, хочешь нет, но мне удалось отшвырнуть чудовище в сторону. Он снова посмотрел на меня. Зеленый огонь в глазах померк. Все так же молча зверь скрылся в зарослях кустарника, унося в своем теле финку, мое последнее оружие.

Некоторое время я стоял посреди дороги, приходя в себя. Воздух с хрипом вырывался из груди, руки тряслись. Кто это был? Посланник дьявола или просто на редкость сильный и живучий волк?! До сих пор не пойму!

Минут через десять, восстановив дыхание, я двинулся дальше и вскоре очутился на окраине деревни. Ни одно окно не светилось, собаки не лаяли, вероятно, проклятый колдун с подручными всех их извел, опасаясь «первака». Найти улицу Костылева оказалось делом несложным, поскольку других тут вообще не было. Деревня вытянулась длинной кишкой между полем и лесом. Жилище колдуна сразу бросалось в глаза – двухэтажное, кирпичное, обнесенное высоким забором, оно резко отличалось от приземистых деревенских домишек. Не обнаружив в паспорте гражданина Кириллова отметок о браке и наличии детей, я пребывал в уверенности, что он живет один, поэтому в дом зашел без опаски. Самонадеянный дурак! Едва я оказался в прихожей, как кто-то прыгнул на меня сверху, умело захлестнув горло кожаным ремнем. Слава Богу, что не шелковым шнурком. Иначе бы мне точно пришел конец! Хрипя и задыхаясь, я вцепился обеими руками в ремень, с огромным усилием оттянул его вниз до уровня груди и, резко нагнувшись, перебросил нападавшего через себя. В свете лунных лучей, пробивавшихся сквозь незашторенное окно, я успел заметить, что он очень маленького роста, широкоплечий и, похоже, горбатый.

Не давая опомниться, карлик ухватил что-то висевшее на стене и молниеносно нанес удар. Каким-то образом я ухитрился отклониться назад. Остро заточенная сталь свистнула перед самым носом. Оказывается, урод вооружился чем-то вроде сабли. Не собираясь разыгрывать из себя мастера ушу, которым, если верить китайским фильмам, до фонаря любое оружие, я бросился в ближайшую комнату и закрылся там на засов, лихорадочно оглядываясь по сторонам.

Карлик, не издав ни единого звука, принялся яростно рубить дверь. Он обладал огромной силой. Дерево жалобно трещало, засов выгибался. Еще немного, и горбун доберется до моей шкуры. Я почти отчаялся, как вдруг заметил на столе здоровенный кувшин. В этот самый момент дверь рухнула. Карлик ворвался в комнату, размахивая своей проклятой железякой. Недолго думая, я метнул в него кувшин, оказавшийся, по счастью, металлическим и очень тяжелым. Удар пришелся в голову. По-прежнему молча горбун рухнул на пол. Разыскав выключатель, я зажег свет и с величайшим облегчением убедился, что мой противник мертв. Из расколотого черепа вытекали мозги.

При ближайшем рассмотрении он оказался очень похож чертами лица на покойного Бориса Федоровича. Вероятно, брат или другой близкий родственник. На вид ему было около сорока лет. Уродливое тело перевивали мощные бугры мышц. Коротенькие, кривые ножки компенсировались широченными плечами. Мне невероятно повезло. В ближнем бою это чудовище просто бы разорвало меня на части! Рядом с трупом валялась старинная кривая сабля, заточенная острее бритвы.

Легкий удар по шее такой штуковиной, и ваша голова катится по земле, как футбольный мяч. Бр-р-р! Я невольно поежился.

Потом, искоса поглядывая на мертвеца (хрен его знает, еще оживет), приступил к осмотру дома.

Колдун при жизни любил комфорт. Комната, где я находился, была обставлена элегантной финской мебелью. Пол застлан пушистым ковром. На стенах висели сделанные из полированного дерева маски, изображавшие злобных африканских или индейских божеств. На журнальном столике стоял телефон. Рядом лежала записная книжка, которую я тут же сунул в карман. Больше ничего интересного здесь не было, и я прошел дальше. Следующая комната оказалась библиотекой. Книг тут было такое множество, какое даже не снилось недоброй памяти Андрею Гермогеновичу. Разумеется, все по колдовству. В этом я убедился, открыв первую попавшуюся книгу. Кстати, не древнюю, изданную не позднее девятнадцатого века. Вот что я прочел:

«…Тайно отрезать у повешенного кисть руки, плотно обернуть в саван и крепко открутить, чтобы отжать кровь. Изготовить смесь (дальше следовал длинный перечень снадобий, который я не запомнил). Руку опустить в смесь и держать в ней две недели. Потом повесить на солнцепеке, чтобы совсем высохла. В зимнее время можно сушить в печи, но топить ее (печь) только папоротником и вербеной. Рука служит подсвечником для свечи, изготовленной из сала, вытопленного из тела удавленника. К салу нужно примешать воск и лапландскую траву…»