Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

— Как вы узнали? — насторожился Николай Федорович. — Это достаточно секретные сведения?

— Что вы, — махнул рукой Лабковский. — Я в столовой за обедом слышал. Девчонки из соседнего отдела трепались. У нас насчет бдительности, товарищ… Николай Федорович, не слишком. Я первое время после армии удивлялся, потом привык.

— Где служили?

— Внутренние войска МВД. Так как же быть, Николай Федорович?

— В милицию не ходили? Ну и подождите. — Николай Федорович задумался. — Я приму необходимые меры. Если понадобится ваша помощь, вас уведомят. Все. Да, вот еще что. «Санько»… Это что же, фамилия? Такой человек работает у вас?

— Нет, — покачал головой Лабковский. — У нас коллектив небольшой, я знаю всех наперечет. Человека с такой фамилией у нас не было и нет.

— Ну хорошо. — Николай Федорович протянул Лабковскому руку. — Как договорились: если что — вас известят.

…Через два часа Кондратьев уже входил в кабинет замнача МУРа Рудакова. Поздоровались, несколько минут с грустными улыбками вспоминали сорок первый, сорок пятый. Потом Николай Федорович сказал:

— Я с заместителем министра договорился и получил разрешение на личное участие в операции. Речь идет о «Санько».

— Думаешь, тот самый? — Рудаков не удержался, вскочил со стула. Николай Федорович посмотрел на него строго, нажал на плечо, усадил обратно:

— Слушай, генерал, тебе сколько?

— Пятьдесят три, — смутился Олег. — Я еще молодой.

— Да я разве спорю? Договоримся так: я возглавлю эту разработку. Миронов где сейчас?

— В Москве, только что закончил сложное дело об убийстве.

— Давай мне Миронова и еще… личная просьба: внук мой, Генка, заканчивает нашу академию. Я с начальником согласовал. Не будешь возражать, если практику он пройдет у меня?

— Семейственность разводишь, — улыбнулся Рудаков.

— У нас — династия, — гордо сказал Николай Федорович. — Все служили в милиции: я, жена-покойница… Сыновья, теперь вот внук.

— О чем разговор. — Олег нажал кнопку селектора: — Полковника Миронова ко мне. — Посмотрел на Кондратьева и добавил: — Успеха, генерал. Миронова введи в курс дела сам. Всех необходимых людей, технику разрешаю брать без всяких ограничений. А вообще-то непривычно.

— Что именно? — удивился Николай Федорович.

— Профессор академии в роли инспектора. На тебя могут обидеться коллеги по академии.

— Пусть обижаются. У нас кое-кто давно забыл, как выглядит дежурная часть отделения милиции.

— Да-а… Техника сейчас не та, что в наше время, — вздохнул Олег. — Нам бы тогда такую, мы бы сто из ста раскрывали!

— А ты не жалей. Нынешним совсем не легче, несмотря на всю эту технику. А вообще, ты прав. Я вот помню, как хотел по кутьковскому делу две гильзы сравнить, а Трепанов говорит: «Нет у нас еще такой техники, Кондратьев…» Эх, Олег, Олег, какие люди были…

Через двадцать минут все собрались в кабинете Миронова. Разговор начал Николай Федорович:

— Пока будем работать втроем. Потом, по мере надобности, подключатся товарищи. Что сейчас самое главное? Досконально проверить Пашутина, Бородаева, поискать «Санько». Думаю, что нужно привлечь к работе Лабковского. С ним я встречусь и поговорю сам. Геннадий Викторович, — Кондратьев посмотрел на внука, с трудом сдержал улыбку, — чтобы вам было все ясно до конца, объясняю: «Санько» — опаснейший бандит, убийца. Мы с полковником, а вернее сказать, я лично упустил его в сорок пятом. Я должен, я обязан, поскольку еще на что-то способен, сделать все, чтобы этот негодяй перестал ходить по земле. Вопросы есть?

— А если это не тот «Санько»? — спросил Геннадий.

— Вот что, капитан… — Николай Федорович задумался. — Вас разве не учили, что интуиция — это не выдумка буржуазных психологов, а реальное, контролируемое состояние мозга в момент осознания определенных, трудноуловимых обстоятельств, фактов? Учили. Так вот: масштабы затеваемой преступниками акции не по плечу дилетантам. Здесь чувствуется мышление волка.

— Согласен, — кивнул Миронов. — Если Лабковский не напутал — в этом деле готовит почву человек из прошлого, профессионал.

— Сроки сжатые, — сказал Геннадий. — Золото уже на складе. Если мы начнем разработку исподволь, не спеша, можем опоздать.

— Верно, — согласился Миронов. — Нужно продумать, как расшевелить осиное гнездо бандитов.

— Будем думать, — сказал Николай Федорович. — А теперь — как договорились, за дело.

Лабковский был окрылен разговором с Николаем Федоровичем. Но самого главного он все же не сказал. Он не сказал, что уже в течение нескольких недель наблюдал за Пашутиным и Бородаевым. Он не сказал, что уже дважды заметил, как те встречались с инспектором по кадрам Ивановым, причем делали это не то чтобы таясь, но достаточно осторожно — далеко от завода, в тихих, малолюдных местах. И самым опасным было то, что Лабковский строил собственные планы изобличения и задержания преступников. Поговорив с Николаем Федоровичем, он решил, что санкция милиции на любые действия по разоблачению шайки получена, и отныне начал действовать, как ему казалось, хитро и тонко. Лабковский пошел к Иванову.