Марина Крамер: За неделю до свадьбы

Лелька быстро скрылась в номере и даже заперла за собой дверь. Опустившись на стул, она принялась обдумывать услышанное только что. Получалось, что Юлька каким-то образом проникла в номер и украла деньги у постояльца? Но как, зачем? И вообще встретить двух знакомых в одно утро в одном и том же месте – это не может быть простым совпадением.

В дверь постучали, и Леля вздрогнула.

– Да-да, сейчас, – она подбежала к двери и открыла ее.

На пороге стояла баба Сима, известная в поселке пьянчужка и сплетница. У Матвея она подрабатывала на бутылку, убирая туалеты.

– Слышь, Лелька… а чегой-то Мотька орет в кабинете? Что приключилося-то? – шепелявя, спросила она, заходя в номер.

– Не знаю я, баб Сима, – отговорилась Лелька, помня о предупреждении Матвея, но въедливая старуха не отставала:

– А чего ж тогда Юлька-то Щепкиных мимо меня, как крапивой ошпаренная, просвистела?

– Да откуда я… – начала Лелька и тут же подумала, что старуха наверняка знает, что именно делала здесь с утра Юлька. – Баба Сима, а Юлька тут часто бывает?

– Дак как когда. Когда ейная смена – так быват, а как нет – так и нету ее, – почесывая плечо, проговорила баба Сима.

– Погоди, так она работает тут? – не поверила своим ушам Лелька. – А как же институт?

Баба Сима разразилась хохотом:

– Ой, умора! Да какой институт, когда она тут второй год уже по номерам ошивается?

– В смысле?

– А вот и смысла тебе вся – мужиков за деньги обслуживает Юлька твоя.

– Чего?! – От изумления Леля никак не могла прийти в себя. – Ты чего несешь-то, баба Сима?

– Хошь – не верь, – обиделась старуха. – А только я забожиться могу. С того дня, как из города приехала несолоно хлебавши, так и работает у Мотьки. А матери врет, что учится да замуж собирается. И мне, чтоб лишнего не говорила, каждое утро после смены полтинничек дает на поправку здоровья. А сегодня вот мимо просвистала, вертихвостка.

Баба Сима сокрушенно вздохнула, явно сожалея об утраченном полтиннике, а Леля тихо спросила:

– А… Динка? Динка Самарина?

– Динка? Это которая же? Из Сахаровского которая?

– Да…

– У-у, девка! Ты от нее подальше держись, та еще стервь… – Баба Сима озабоченно посмотрела на Лелю и поманила пальцем: – Иди, чего скажу-то. – И когда девушка наклонилась к ней, зашептала: – Серьгу-то Ряшенцева напрасно обвинили… не трогал он Наталку вашу.

– А… ты откуда знаешь? – задохнулась Леля, вцепившись в руку старухи.

– А знаю вот, – буркнула та. – Да только говорить больше все одно ничо не буду. Я хоть и старая, а жить хочется. А ты беги отсюдова, девка. Место гиблое тут, грязное. Наталка ваша ни за что пропала – и ты пропадешь.

Сказав это, старуха встала и, оттолкнув от себя испуганную и совершенно убитую ее словами Лельку, заковыляла к двери.

Кое-как домыв все, что полагалось, девушка отправилась восвояси. Ей предстояло еще заехать к матери в больницу, но моральных сил не осталось, и Лелька побрела сразу домой. Всю ночь она ворочалась в постели, стараясь выбросить из головы все, что наговорила похмельная старуха, однако это никак не удавалось. Измучившись, Лелька решила, что должна завтра же встретиться со Щепкиной и попытаться поговорить начистоту. Безвинно арестованного Сергея ей было жалко до слез, в то, что он не мог убить Наташу, Леля верила свято, а потому ничего не оставалось, кроме как найти истинного убийцу.

Еще подходя к старенькому домику, в котором жили Юлька и ее мать, Леля услышала нечеловеческий крик. «Что у них стряслось?» – подумала девушка, толкая калитку. То, что она увидела во дворе, повергло ее в такой ужас, какого прежде испытывать не доводилось. Под большой старой ветлой у гаража прямо на земле ничком лежала мать Юльки и истошно выла, мотая туда-сюда разлохмаченной седой головой. Сама же Юлька, свесив набок голову и вывалив распухший посиневший язык, висела на черном кожаном ремне, едва не касаясь пальцами босых ног утрамбованной песком дорожки.

– Тетя Настя… тетечка Настя… – забормотала Лелька, в испуге глядя на труп одноклассницы.

Юлькина мать подняла на девушку ничего не видящие глаза и, кажется, даже не узнала ее, снова упала на дорожку и закричала еще страшнее. Дворик постепенно заполнялся соседями, появились фельдшер и участковый милиционер, чуть позже подъехала опергруппа из райцентра…

Леля не могла поверить своим глазам – только вчера в это время Юлька была жива, а теперь – вот… Как, из-за чего она могла таким диким способом уйти из жизни? Неужели тетя Настя каким-то образом узнала о ее лжи? И тут до нее донеслись слова участкового Геннадия Павловича: