Мария Жукова-Гладкова - Изумрудные глаза Будды

– Видишь, как продуктивно пообедали, – цинично сказала главная. – Почаще надо по ресторанам ходить, а тебе все некогда. Ты только до вечера в управлении не засиживайся. Помни про эфир.

Во время моего последнего разговора из подсобного помещения ресторана показался бледный мужчина лет сорока в белом халате. Видимо, повар. Следом, держась за него, на дрожащих ногах шла женщина лет пятидесяти. Оба безумными взглядами обвели зал, очумело посмотрели на нас с Пашкой. Я уже болтала в камеру – делала репортаж с места событий. Мужчина с женщиной привалились к стеночке. Женщина то и дело повторяла: «Ой, мамочки!»

В этот момент в зал вбежали люди в белых халатах. На моей памяти это был первый случай, когда «Скорая» приехала на место быстрее милиции.

– Вы уже здесь? – бросил мне молоденький фельдшер, который нисколько не удивился нам с Пашкой. – Раненые где?

Я показала пальцем в угол, откуда слышала стоны. В занятой Травушкиным и его спутником нише медицинская помощь, по-моему, уже не требовалась.

К счастью, к моменту стрельбы одна пара посетителей уже успела уйти. Занятыми оставались три ниши: мы с Пашкой, Травушкин со спутником и еще двое, которых в эти минуты как раз загружали на носилки медики. Официантке помощь было оказывать поздно.

Я подскочила к носилкам.

– Жить будут? – спросила у медиков.

– Наверное, да, – пожал плечами молоденький фельдшер. – Похоже, стреляли не в этих. В них так, припугнуть. По ногам. Сами посмотрите.

В этот момент в ресторанный зал ворвались лица, вызванные по «ноль-два», через минуту прибыл знакомый опер Андрюша с коллегами из управления, потом приехал следователь Сан Саныч, судмедэксперт и все остальные лица, которые обычно появляются в местах заказных убийств.

– Как я посмотрю, мы тем же составом, только в новом месте, – хмыкнул Сан Саныч.

– Все те же лица, только новые трупы, – хохотнул судмедэксперт, обычный Пашкин собутыльник. – Паш, чего тут из выпивки дают?

– Пиво неплохое, – сообщил оператор. – Даже не разбавленное.

– Да, утром мы Юлю вызывали, а сейчас она нас, – заметил опер Андрюша. – Взаимовыгодное сотрудничество у нас с прессой.

Я сказала, что в любом случае собиралась звонить в управление после обеда или даже заехать лично – сообщить про Травушкина.

– А ведь почти сразу пристрелили его, даже на другой день не перенесли, – заметил еще один сотрудник управления. – Кому-то он очень здорово мешал. И его требовалось убрать именно сегодня.

– Юлия Владиславовна, вы что, следили за Травушкиным? – спросил меня следователь Сан Саныч.

Я покачала головой. Сан Саныч вопросительно приподнял брови: явно не верил, он со мной не первый день знаком. Андрюша, пожалуй, тоже не верил, что мы тут с Пашкой оказались случайно.

– Честное пионерское, – сказала я. – Просто заехали с Пашкой пообедать. В кои-то веки. Травушкин приехал позже. Кстати, а кто это с ним?

При втором мужчине не было никаких документов, правда, как выяснилось чуть позже, когда тело обнажили в соответствующем заведении, его «паспортом» вполне мог считаться послужной список, изображенный на теле синими узорами. Знающему человеку подобные рисунки способны рассказать многое. Воровские татуировки – это одновременно и паспорт, и досье. Вот только фамилия и имя нигде не значились, но даже и без них с такой росписью не так уж сложно выяснить данные, указанные в общегражданском паспорте.

Мы с Пашкой смогли в ресторане заснять только «жука-скарабея» (при нас убитого, естественно, не раздевали) – один из старейших воровских оберегов. Судмедэксперт объявил, что убитому была сделана пластическая операция, и продемонстрировал всем едва заметные швы.

– Так, и пальцы обработаны, – заявил он. – Конечно, может, что-то и осталось хоть на одном…

– Если сами быстро не опознаем, – шепотом сказал мне Андрюша, – то попросим тебя обратиться к Ивану Захаровичу.

Иван Захарович Сухоруков по кличке Сизо, получившейся в результате сложения первых букв фамилии, имени и отчества, к которым прибавилась еще одна для комплекта, – это крестный папа. Молодость он частично провел в Сибири (по принуждению) и за свою жизнь успел приложить многочисленные таланты в различных сферах. И чем только не занимался… Начинал с металлолома, торговал заморскими курями, машинами, наркотиками, пытался пролезть в депутаты Госдумы, заимел свой банк.

Я не знаю точно, сколько ему лет, но он однозначно годится мне в отцы. В последние годы он стал немного сентиментален или, скорее, тщеславен.