Мария Жукова-Гладкова - Изумрудные глаза Будды

Мы с Татьяной переглянулись. И у кого, интересно, второй? Может, вылетел через разбитые окна кабины пилотов? Во время столкновения с деревом? Упал в сугроб? Но мы не могли быть в этом уверены.

Арсений злобно ткнул Кареныча в бок и спросил, как так получилось, что самолет взорвался.

– А самолет взорвался?! – воскликнули одновременно Артур и поэт. Кареныч выпучил глаза, но, по-моему, играл на публику.

– Вы что, не знаете?! – заорали одновременно Арсений и Валентин и как раз вспомнили, что мы собирались идти к самолету.

– Сюзанна! Моя Сюзанна взорвалась! Мой плащ!

Артур забился в истерике, перечисляя все любимые вещи, которые оставались в самолете. Любимых вещей было много. Людей он почему-то не вспоминал. Вещи были дороже. У него по лицу лились настоящие слезы, девушки, как могли, пытались его успокоить, вытирали слезы.

Потом Небосклонов повернулся к продюсеру и выказал ему все, что о нем думает. Честно, не ожидала я от сладкоголосого певца такого знания русского народного… Александр Каренович молчал.

«Он или не он? – думала я. – Хотя откуда он мог взять взрывчатку? При чем тут взрывчатка? – тут же одернула я себя. – Все-таки, наверное, что-то там замкнуло и… Александр Каренович физически не мог этого сделать. Ведь не тянул же он бикфордов шнур к этому дому в самом-то деле. И откуда он мог у него быть?

Или был у террориста, а продюсер нашел?

Но зачем было взрывать всех?! Или – отделаться от лишних ртов? Он забрал из самолета супермегазвезду, которая приносит ему деньги, и спившегося поэта, который пишет шлягеры. Поэт вообще никогда ничего не вспомнит, Артур точно знает, с какой стороны его хлеб намазан маслом. Он сейчас поорет и успокоится, а к тому времени, как мы окажемся поближе к цивилизации, вообще станет шелковым. И продюсер с ним еще хорошо поработает.

Или взрывчатка все-таки была изначально заложена в самолет? И пришло время ему взорваться? Хотя где в это время он должен был бы находиться? Стоять где-нибудь в отстойнике на летном поле. Артур с компанией уже спал бы в гостинице, готовясь к завтрашним выступлениям, мы и экипаж – тоже. Зачем взрывать пустой самолет?

Нет, по всей вероятности, что-то сработало. Нельзя оставлять большую компанию пьяных мужиков без присмотра. Нигде. Они такое могут устроить…»

Мы стали снова одеваться, Кареныча решили оставить в каминном зале – не тащить же его с собой связанного? Но кому-то из наших следовало побыть с ним. Вызвался Арсений. Валентин сказал, что нам может потребоваться его сила. Олег Владимирович тоже изъявил желание остаться и самокритично признал, что от него ни в чем нет никакого толку, кроме написания виршей для Артура. Артура с девицами мы решили взять с собой. Во-первых, Артур не захотел находиться с Каренычем в доме, во-вторых, хотел попытаться найти что-то из своих сокровищ, в-третьих, мы не хотели оставлять в одном помещении Артура и продюсера. Мало ли, освободит Кареныча, когда Арсений с поэтом напьются. В том, что напьются, я не сомневалась. Ящик остался стоять на столе. Где, интересно, Кареныч собирался продавать ценный груз, когда нес «снаряд» из самолета? В тайге волкам и медведям? Или все-таки надеялся добраться до людей? Кстати, он в тайгу собирался с ним идти или все-таки рассовал бы содержимое по карманам? Но я не стала его об этом спрашивать.

Мы оделись и вышли на воздух. Было пять часов утра. Если бы мы не оказались здесь в капкане, а я выехала в этот домик по своей воле, с любимым мужчиной или просто в хорошей компании, то насладилась бы природой. Снег прекратился, но покрывал все вокруг, и какой это был снег! А деревья по краям вырубленной площадки! Красотища! Стоял мороз, но он не чувствовался, так как не было ветра. На небе ярко светили звезды, оно было чистым. Появился молодой месяц.

Пожар прекратился. Никакого пламени впереди мы не увидели, не горели и деревья. Все вздохнули с облегчением. По крайней мере, лесного пожара теперь можно не бояться.

Тропинку, по которой мы пришли, сильно занесло. Валентин пошел вперед. За ним шел Пашка, потом Алена, Артур, Надежда (девчонки держали его между собой), затем Татьяна, я замыкала шествие.

На душе было муторно. Видеть остатки самолета очень не хотелось. Но я считала, что мы все равно должны посмотреть, что случилось…

Наконец мы дошли. Первые обломки увидели задолго до места посадки. Искореженные куски железа валялись по всему полю. Валентин узнал гриф чьей-то гитары… Конечно, мы не нашли никого живого.