Чингиз Абдуллаев: Флирт в Севильи

— Да, конечно, — смутился Зитманис, — но про Балодиса я уже говорил. Он у нас нечто вроде руководителя службы безопасности. Когда бывает нужно, мы вызываем из частного агентства еще несколько охранников для обеспечения порядка. Заодно Балодис помогает мне проверять состояние дел наших подопечных и заказчиков. В рекламном бизнесе нужно быть очень осторожным, можно нарваться на фирмы с сомнительной репутацией, а мы не можем себе позволить работать с подобными компаниями. Балодис аккуратен и исполнителен. Что касается девушек, то их я знаю совсем немного. Вернее, вообще не знаю ничего, кроме данных, указанных в нашей дискете. У Доколиной нет отца. Он был военным и, кажется, погиб на границе лет двенадцать назад. У Ингеборы отец работает в порту, а мать преподает в институте, а у Ингрид отчим — чиновник, а мать возглавляет косметическую фирму.

Дронго просмотрел все, что относилось к биографиям девушек. Затем вернулся к биографиям других членов группы.

— Здесь сказано, что мать Ингрид руководит косметической фирмой «Фауна», — заметил Дронго. — Это совпадение или вы намеренно оставили эти данные?

— Не совпадение, — ответил Зитманис.

— Интересно, — пробормотал Дронго, — значит, Лилия Омельченко работает в косметической фирме, которую возглавляет мать Ингрид.

— Правильно, — спокойно согласился Зитманис, — мы часто работаем именно с этой фирмой. Лучшей в Риге.

— Может, поэтому ее дочь заняла первое место? — нахмурился Дронго. — И вы не хотели говорить мне об этом. А Омельченко работает у вас бесплатно?

— Конечно, нет. Вы думаете, нас купили? Нет, нет. Она получает деньги, и вообще мать Ингрид не имела отношения к нашему конкурсу. Но Рига небольшой город. Это не Москва. У нас все знают друг друга. И я не могу исключить, что Ингрид набрала лишние очки в том числе и потому, что у нее такие влиятельные родители.

— Простите, — сказал Дронго. Он продолжал разговаривать со своим гостем и одновременно читал появлявшуюся на мониторе компьютера информацию. — Здесь ничего не сказано об отце Ингрид.

— Отец у нее погиб десять лет назад, — объяснил Зитманис, — кажется, в автомобильной катастрофе. Я говорил об отчиме.

— Кто ее отчим? — быстро спросил Дронго. — Здесь не указано место его работы. Вы сказали, что он всего лишь чиновник. А где он работает?

— В кабинете министров, — пояснил Зитманис, — он достаточно известный политический деятель и женат вторым браком на матери Ингрид.

— Теперь ясно. Ингрид была просто «обречена» на первое место. И именно она получила письмо с угрозами.

— Да. И мне с большим трудом удалось уговорить ее мать дать разрешение на выезд дочери в Испанию. Они, разумеется, напуганы. И мать, и отчим. И не хотели отпускать дочь. Но если Ингрид не поедет, съемки будут сорваны.

— Она красивая, — кивнул Дронго, взглянув на фотографию девушки. — Этот темный цвет волос ее или она перекрасилась?

— Ее, — улыбнулся Зитманис, — она очень красивая девушка. Вместе с блондинкой Доколиной она будет смотреться достаточно эффектно. Ингебора тоже блондинка. Все получилось так некстати.

— Ей кто-нибудь угрожал?

— Нет. Нет, нет. Я навещал ее в больнице. Мы были вместе с Ионасом и долго с ней разговаривали. Следователь запретил нам беспокоить девушку, но я обязан был узнать, что именно произошло. Считал это своим долгом, если хотите. Но ничего нового нам узнать не удалось. Она не успела рассмотреть лицо нападавшего. Заметила только его темный плащ.

— Вы сказали, что у нее был друг, которого в тот день не было в Риге.

— Его проверяли. Если вы считаете, что у него был мотив для совершения преступления, то ошибаетесь. Они любят друг друга. Парень чуть с ума не сошел от горя. Нужно было видеть палату, где лежит Ингебора. Она вся в цветах. Он дежурит в больнице сутки напролет и уже успел сделать ей предложение. В наше время такая любовь бывает не часто, — прибавил Зитманис, чуть подумав.

— Значит, ей повезло.

— Если можно так сказать. Ее жених уже объявил, что как только она немного поправится, он увезет ее в Германию на операцию. Он ее любит, и это самое главное. Вы знаете, — задумчиво сказал Зитманис, — в последние годы я так мало встречаю подлинные чувства. Иногда мне кажется, я становлюсь пессимистом. Но подобные отношения возвращают меня к жизни. Может, я просто стал с годами немного сентиментальным.

— Вы не женаты? — спросил Дронго, взглянув на Зитманиса.

— Я вдовец, — признался тот.