Чингиз Абдуллаев - Флирт в Севильи

Дронго подошел к Руте Юльевне.

— Вас можно поздравить? — спросил он у коммерческого директора.

— Конечно! — С восторгом воскликнула она. У нее явно было хорошее настроение.

— Извините, — сказал Дронго, — я понимаю, как вам было важно закончить эти съемки. Я не хочу портить вам настроение именно сейчас. Но у меня нет другого выхода.

— Опять узнали про меня что-то страшное? — поинтересовалась она улыбаясь. Ему нравилось, как она держится.

— Зачем вы отключили камеру? — спросил Дронго. — То же самое вы сделали в прошлом году в Барселоне. Зачем вам это нужно?

Рута Юльевна взглянула на него и покачала головой.

— Вы неисправимы, — холодно произнесла она и подошла к режиссеру.

Круминьш сидел на стуле с мокрой головой и блаженно улыбался. Дронго взглянул на него и отвернулся. Может быть, действительно не стоило портить ей настроение в такой радостный день. Но он боялся ошибиться.

Французские фотографы принесли петарды и хлопушки, чтобы отметить окончание съемок. Все поздравляли друг друга и смеялись, словно завершили многолетнюю работу. Шум стоял такой, что проходившие мимо машины начали сигналить в знак солидарности. Несколько полицейских, стоявших в оцеплении, с трудом сдерживали натиск любопытных.

Дронго нашел пустой стул и тяжело опустился на него.

Круг подозреваемых сузился. Осталась Рута Юльевна и Эуген Меднис. С чего это оператор вдруг решил сообщить о своих подозрениях? Почему он раньше ничего не говорил? Какая-то тревожная мысль не давала покоя Дронго.

Залитое солнцем пространство казалось искрилось и плавилось. Взрывались хлопушки и петарды. И только когда наступила тишина, все услышали истошный женский крик. Гарсиа бросился к реке, за ним поспешили остальные. Лена стояла у старой баржи и кричала изо всех сил, показывая на какой-то предмет.

Дронго поднялся и пошел к реке, тяжело переставляя ноги. Ему не хотелось верить в невероятное. Но пришлось поверить собственным глазам. Даже издали было видно длинное тело погибшего. Дронго подошел ближе. Все медленно расступились.

У кромки воды лежал Эуген Меднис. Одного взгляда было достаточно, чтобы все понять. Кто-то подкрался к оператору и, воспользовавшись шумом хлопушек, ударил его бутылкой по голове. А затем уже бесчувственное тело сбросили в воду. Здесь он, очевидно, и захлебнулся.

— Как это могло произойти? — спросил кто-то за спиной Дронго. — Может, он был пьян?

Дронго наклонился к убитому. На голове была глубокая рана, но она не могла стать причиной смерти. Он увидел, что руки несчастного сжаты в кулаки и его куртка смята. Вокруг головы расплывалось красное пятно. Неужели столько крови от небольшой раны на голове? Не похоже.

С этой стороны реки не было видно, что происходит на берегу. Баржа, стоявшая у берега, закрывала обзор. Кто-то ударил Медниса по голове, когда он зашел за баржу, а затем сумел удержать его голову в воде, пока он не захлебнулся.

Дронго нахмурился. Меднис был спортсменом, к тому же очень высокого роста. Чтобы удержать такого в воде, нужна большая физическая сила. Или не нужна? Он огляделся. Снова наклонился к убитому.

— Что вы ищете? — не выдержал Гарсиа.

— Посмотрите. — Дронго попытался поднять убитого и не смог.

Он наклонился и пощупал шею погибшего. Так он и думал. Неизвестный убийца, бросив тело в воду, полоснул острым предметом по шее несчастного. Поэтому здесь столько крови. Убийца знал, как точно попасть в вену, чтобы лишить Медниса какого бы то ни было шанса.

Дронго поднял голову.

— Кажется, все, — печально сказал он, — я знаю, как его убили. И знаю, кто его убил.

— Что вы говорите? — Гарсиа смотрел на него как на сумасшедшего.

— Вызовите полицию, — попросил Дронго, — нужно закончить эту кровавую историю.

На набережную прибыли несколько десятков сотрудников полиции. Все стоявшие на берегу были задержаны и посажены в автобус. Полицейские обшаривали каждый сантиметр вокруг старой баржи, каждый куст на берегу, под которым мог оказаться острый предмет, которым перерезали горло несчастному оператору. Но, очевидно, убийца выбросил его в реку.

В салоне автобуса тихо плакала Лена. Круминьш, обхватив руками голову, сидел на заднем сидении. Балодис был бледен. Ингрид держалась изо всех сил, но было заметно, что она нервничает. Только один человек сохранял хладнокровие. Это была Рута Юльевна. Она бросала на Дронго страшные взгляды, словно именно он был виноват в случившемся.