Мария Жукова-Гладкова - Все включено - скандал, секс, вино

Холодное дуло все еще касалось моего виска, еще одно – Татьяниного. Нет, это, конечно, не насилие, это вежливый разговор в стиле новой России. Вежливо сесть предлагают – с дулом у виска.

– Машину, пожалуйста, не бросайте тут, – проблеяла я. – То есть «Жигули».

– А куда нам ее девать? – удивился парень, державший пистолет у моего виска.

– Перегнать туда, куда нас повезете, – предложила я. – Или нас переместить на заднее сиденье, а самим сесть за руль. Или перегнать к моему дому. Ваши предшественники делали именно так.

Стадо опять заржало, потом вспомнило, что велено с нами обходиться культурно и выполнять маленькие прихоти. Это радовало. Правда, больше всего радовало упоминание моей следующей статьи. Вселяло надежду.

– Так, подругу в джип, – принял решение Лопоухий. – Юля назад. Сама. Кактус – с ней рядом. Змей – за руль.

После того как размещение по автомобилям произошло в соответствии с указаниями Лопоухого, мы опять тронулись с места. Вернее, рванули. Из моих бедных «Жигулей» выжимали все, на что они были способны. Иначе как угонишься за новенькими джипами и «БМВ»?

Молодцы, сидящие рядом, молчали. Я тоже не пыталась брать у них интервью, однако решила, что в каждой ситуации следует находить свои светлые стороны. А в этой – гордиться, что против нас с Татьяной послали такую ораву. Или это не для нас? Это, так сказать, инкассаторы, охраняющие два миллиона баксов? Я была практически уверена, что гонялись за ними. Но как выследили нас с Татьяной?

Кавалькада притормозила у одного из особняков в Репине. Мне вежливо предложили выйти, даже придержали дверцу, после чего сами открыли багажник и извлекли оттуда только кейс, моя сумка никого не заинтересовала. Татьяна же вышла из джипа со своей, прижимая ее к груди. Нас повели в дом. То есть во дворец.

В нем нас ждал господин Сухоруков собственной персоной.

– Как доехали? – спросил Иван Захарович с улыбкой удава, правда, после того, как предложил сесть.

Мы поблагодарили, отметив вежливость его подчиненных и исключительно культурное обхождение.

Вскоре в дверь комнаты, где нас принимали, вежливо постучали. Затем появился Лопоухий, держа в руках кейс. Сухоруков вопросительно посмотрел на него.

– Открыли? – спросил.

Лопоухий кивнул и поставил кейс на столик. Иван Захарович положил на него руку, с которой были сведены татуировки, и плотоядно улыбнулся.

– Значит, Танечка, считаете, что два миллиона долларов в такой портфельчик поместиться не должны?

Мы обе аж подпрыгнули на месте. Сухоруков расхохотался. Лопоухий хмыкнул. Значит, нас слушали, поняла я.

– Где микрофон? – спросила я.

– Когда вы нас покинете, его не будет.

– На моей машине?

– Да, Юля. Скажу тебе, что ты ведешь очень активный образ жизни. И, главное, разнообразный. Какие проблемы тебя волнуют! Все, кроме того, что должно волновать молодую женщину твоего возраста.

Я смолчала, не желая пускаться в дискуссии. Сухоруков подленько ухмылялся, но вдруг… взвыл. Лопоухий заметался вокруг шефа, не понимая, что произошло. Сухоруков же взвыл опять и стал тереть руку в одном месте, потом сквозь рукав, затем схватился за ногу.

Татьяна хихикнула. Лопоухий повернулся к ней с искаженной физиономией.

– Вы!.. – рявкнул он.

– Это муравьи кусаются, – вежливо пояснила я.

– Какие еще муравьи?! – взвыли Сухоруков и его подчиненный одновременно.

– Рыженькие, маленькие. Говорят, их укусы полезны.

Мне пришлось пояснить, где мы обнаружили чемоданчик, ведь парни не слышали, что мы говорили во время поисков в лесу. Они тогда даже забеспокоились нашим долгим отсутствием, несколько раз проезжали мимо моей машины, чтобы убедиться, смотались мы или нет.

– Могли бы помочь, – хмыкнула Татьяна. – Джентльмены называются. Только бы чужими руками жар загребать.

Сухоруков пропустил фразу мимо ушей. Он больше не выл, но иногда почесывался.

– Хватит тянуть резину, – взяла инициативу в свои руки Татьяна. – Нам тоже интересно. Открывайте.

Сухоруков открыл. Потом развернул кейс к нам. В нем лежали ровненькие пачки стодолларовых купюр. Татьяна принялась считать.

– Мало! – воскликнула она. – Я была права.

Я же, испросив разрешения, взяла одну пачку. Почему-то не исключала, что баксы могут быть фальшивыми.

– Сними бумажку, Юля, – проворковал Сухоруков. – Ты права. Надо проверить подлинность денег. Я-то давал настоящие. А вдруг кто-то ловкий сумел их подменить?