Мария Жукова-Гладкова - Виллы, яхты, колье и любовь

Я мигнула Татьяне, и она быстро метнулась из комнаты. Охрана перед ней расступилась и вообще пока никаких действий не предпринимала.

– Я тебя сейчас отсюда за шкирку вышвырну и еще хорошего пенделя под зад дам, – прошипел Василий Степанович, обращаясь к невозмутимо покачивающей ножкой Норке.

– Не получится, – сказала она. – И камера работает.

– Они будут делать то, что скажу я! И все сотрут, если я так скажу! И подтвердят мои слова…

– Вы уверены? – тихим вкрадчивым голосом спросила Норка у Василия Степановича, потом с улыбкой Лисы Патрикеевны посмотрела на меня. У меня внутри все похолодело. – Своя шкура ближе к телу, не правда ли, Юля?

Потом она снова повернулась к Василию Степановичу и заговорила жестким тоном:

– У Юли очень силен инстинкт самосохранения, как, вероятно, и у ее друзей. И она не будет учитывать ваши интересы, если ее собственные окажутся под угрозой. И не только интересы… – Норка снова мне подленько улыбнулась.

Она блефует или нет? Что у нее может быть на меня? Что я сделала незаконного во Франции?

Я принялась вспоминать. Пожалуй, только проникла на территорию усадьбы взорванного олигарха Серафима Петровича Вяземского. Вслед за Норкой, кстати, и неизвестным типом. И все. Больше я ничего предложить не могла.

Или Норка знает про что-то из моих прошлых грешков? Нет, я никого никогда не убивала, но при съемках репортажей мы с Пашкой… действовали не всегда в рамках закона. Скажем так. Я незаконно ночью ходила к любимому мужчине в тюрьму (свидание организовывал Иван Захарович), я… Но за мной нет никакого серьезного криминала. Это абсолютно точно. А если Норик придумала сфальсифицировать какую-то съемку или фотографии, так это не проблема. У нас в холдинге легко докажут, что это монтаж. И это подтвердит экспертиза, которую могут организовать мои знакомые из органов.

Значит, можно успокоиться. Но Норик продолжала подленько улыбаться.

И тут мне в голову ударила мысль. Я не совершала ничего противозаконного, пока осознавала, что делаю. Но какой-то период моего пребывания во Франции начисто выбит у меня из памяти. Как и у Татьяны, и у Пашки.

Но… Справимся. Выпутаемся. В каком бы виде Норка ни засняла меня лично. Если вообще засняла… И если нас к французу переправляли Норка с подельником, в чем я не была уверена.

Вернулась Татьяна с «Диетой для оргазма».

– Мне не нужен подарок от вас, девочки, – сказала Норка. – И мне не нужно садиться на диету для получения оргазма. А вот Вася сейчас заплатит мне за то, что я гостила у него в доме. Десять тысяч долларов у тебя ведь явно должно в сейфе лежать. Для тебя, Вася, это такая мелочь, а мне пригодится.

– Ты… – Василий Степанович аж побагровел.

– Вася, камера включена, и эти трое здесь. Главное – что они здесь. Хочешь, я им кое-что расскажу? Потом они сами меня проводят. И в любом случае захотят узнать, о чем я говорю. Вон посмотри, как у Юли уже глаза загорелись. У нее же сейчас в голове компьютер работает. Она просчитывает все варианты. Так что из твоего дома я выйду живая и здоровая.

– Ты… – опять прошипел Василий Степанович.

– И потом ты меня фиг достанешь. Ты же слышал про мою репутацию, Вася. Гони бабки – и мы расстаемся навсегда. Конечно, если тебе потребуются мои услуги… – она улыбнулась.

Судя по виду Василия Степановича, он понял, что имела в виду Норка, и глубоко задумался. Пожалуй, после этой нашей трогательной встречи я позвоню Ивану Захаровичу и попытаюсь выяснить у него, о чем могла идти речь. Норке я не верила.

– Юленька, хочешь, я тебе расскажу… – повернулась ко мне Норка.

– Я знаю много способов получения информации, – заявила я. – В каждом случае их всегда несколько. Есть более быстрые, есть более долгие. Есть более сложные, есть более простые. Три иностранных шпиона могут три года окучивать генерала и потратить немерено средств на сбор данных, подарки и откровенный подкуп, чтобы узнать какую-то государственную тайну. А можно с простым прапором литр водки выкушать и то же самое выяснить за один день и при гораздо меньших затратах. Просто нужно хорошо подумать и знать контингент, с которым работаешь, – заявила я с невинным видом.

После моего примера с прапором охранники заржали. Василий Степанович бросил на меня внимательный взгляд и тоже улыбнулся.

– Уезжай-ка ты, Нора, куда собиралась, – сказал он. – А мы с ребятами тут сами разберемся.

Норик взглянула исподлобья на него, на меня, хмыкнула и встала.