Мария Жукова-Гладкова - Виллы, яхты, колье и любовь

Все остальные помещения на первом этаже были подсобными, туалет современным, без изысков.

Мы отправились на второй этаж. Кабинет, еще кабинет, пустая спальня. Раскрыв дверь в четвертую комнату, мы с Татьяной замерли на пороге. Это была или гостиная, или переговорная. Вокруг невысокого, но довольно большого стола стояло восемь кресел. В двух сидели мужчины с чашками кофе в руках и смотрели в сторону двери.

– Доброе утро, – сказала я по-русски.

Ответ прозвучал на французском языке, которого я не знаю, но «Бонжур, мадам» понять в состоянии. Татьяна тоже поздоровалась и сообщила, что мы говорим только на английском и на русском.

– О, русские женщины! – воскликнул более старший мужчина на английском, вскочил из-за стола и стал выдвигать нам кресла. Второй тоже встал.

Старшему было явно около шестидесяти, но, подозреваю, он бегал трусцой по утрам, плавал в своем бассейне и занимался в спортклубе. Может, еще играл в гольф и теннис. На нем были летние бежевые брюки, белая рубашка с коротким рукавом и белые мокасины. Волосы он красил в светло-русый цвет, карие глаза казались слишком яркими, чтобы быть натуральными – явно линзы. Второму мужчине я дала бы лет тридцать семь – тридцать восемь. В нем чувствовалась военная выправка. Тело было поджарым, взгляд серых глаз жестким. В коротко подстриженных волосах и усах я заметила немало седины.

– Хотите кофе, дамы? – спросил нас старший мужчина. – Вы же, как я понимаю, еще не завтракали.

Мы не успели ответить. Наши с Татьяной взгляды упали на стену, к которой мы изначально, после входа в комнату, поворачивались спиной. На ней работало несколько экранов. На каждом изображался или какой-то участок территории, или какие-то помещения в доме.

Труп лежал у валунов. В парке так никого и не появилось. В одной из спален, на огромной кровати, украшенной каким-то гербом, лежали двое – из-под одеяла торчали две головы. Я встала с кресла, в которое уже опустилась, и подошла поближе к экрану. Меня никто не останавливал. Все молчали.

С двух сторон кровати стояли тумбочки. На каждой аккуратной стопочкой была сложена одежда. Перед кроватью стояла обувь. На каждой тумбочке также стояло по почти пустой бутылке виски. На тумбочке справа рядом с бутылкой также красовалась зачехленная камера.

– Это ваши мужчины? – уточнил француз у меня за спиной.

Я была в шоке и не смогла ответить сразу же.

– Этого не может быть, – произнесла Татьяна по-русски.

На кровати, хотя и в разных ее концах и не в обнимку друг с другом, спали наш друг оператор Пашка и не любимый нами певец Артур Небосклонов.

Мы с Татьяной посмотрели друг на друга.

– По крайней мере, он с нами и жив, – сказала Татьяна. Естественно, она имела в виду Пашку.

– Дамы, может, вы присядете и мы обсудим, как вы все оказались в моем доме? – произнес за нашими спинами француз.

– Мы очень хотели бы это узнать, – ответила я.

Коротко стриженный тип резко вскинул голову и впервые заговорил.

– Вы не помните, как здесь оказались? – уточнил он.

Мы покачали головами.

– Дамы, я забыл представиться, – снова заговорил старший француз. – Меня зовут Реми де Ламот Валуа. Граф де Ламот Валуа. Хозяин этого дома.

Фамилия показалась мне чем-то знакомой, но я не могла вспомнить, где ее слышала. Напрягать память не стала – не до этого.

– А это мой помощник – Жорж Фуко.

Жорж встал и поклонился. Мы с Татьяной назвали свои имена.

– Юлья? – переспросил граф. – Как это по-французски?

– Не знаю, – сказала я. – Я – русская, и у меня русское имя. Вернее, я предпочитаю, чтобы мое имя произносили в русском варианте. В английском это Джулия.

– А, Жюли! Но пусть будет Юлья!

В общем, мы стали Юлья и Танья.

– Я видел вас вчера по телевизору, – вдруг сказал Жорж Фуко и что-то стал быстро говорить на французском своему патрону. Тот слушал исключительно внимательно, время от времени бросая на меня задумчивые и заинтересованные взгляды.

– Вы журналистка? – наконец спросил хозяин дома.

Я кивнула. Он с вопросительным выражением лица повернулся к Татьяне. Она представилась моей подругой и добавила, что в кровати спит мой оператор, с которым мы вместе прибыли во Францию. К другому мужчине мы не имеем отношения и предпочли бы никогда в жизни его не видеть и не слышать. Не слышать даже больше.

Пришлось пояснять, кто такой Артур Небосклонов, слава которого еще не достигла международного уровня. Французы даже не подозревают, как им повезло.